Б. М. Рубштейн и спасение еврейских реликвий в годы Первой мировой войны. Часть 3

Леринман, Кременчуг 16 октября:
«О судьбе всей синагогальной утвари, согласно словам нескольких беженцев [оказавшихся в Полтаве], можно будет узнать у габая Давида Меночевского, проживающего в Геническе, Таврической губернии».
Пески, местечко Гродненской губернии
Поляк Х.З., Раков, 11 января:
«В Этнографическую секцию Еврейского историко-этнографического общества
Раковского духовного раввина Х.З. Поляк
В местечке Пески Грод. губ. Волков. у. там во время отступления еврейские солдаты накопали [т.е закопали] 40 Сефер-Тойре в синагоге, потому что тогда никто уже от местный евреев не были. Разбежались. Он рассказывает, что там разбой на евреев был и насиловали много еврейский женщин и они нашли свиток Торы в числе сорок и она накопали в синагоге. И это солдат передал мне для памятник. Потому я передаю Вам отметить это в ваших об-ва в книге на память.
Раввин Х.З. Поляк»
Д. 73. Л. 139 – 140 об.
Пинск, город Минской губернии

Поневеж, город Ковенской губернии

Леринман, Кременчуг 16 октября:
«Проживающий здесь [в Полтаве] Давид Барон передает, что у “шамеша” “Большой синагоги” (гройсер бет-мидраш) Прейделя Сандлера, проживающего ныне в Екатеринославе, хранилось старинное синагогальное серебро».
Посволь, местечко Ковенской губернии

Леринман, Кременчуг 16 августа:
«По словам представителя Посвольской общины, беженца г. Мариампольского, проживающего в г. Кременчуге, серебряные предметы синагогальной утвари (серебряная корона, “тасим”, “ядим” и “годесы”, а также “пинкос”, которому 130 лет, должны находиться у одного из следующих трех лиц: 1) Мойша Абрамова Фридмана, проживающего в Гомеле, 2) Михеля Абрамова Трейсмана, проживающего в Кинешме и 3) “шамеша” Ицыка Монеса, проживающего, что с трудом мне удалось узнать, в г. Уфе или Мелитополе. Причем все склонны верить, что вышеупомянутые предметы находятся у “шамеша” Монеса.
От Мариампольского как человека видного, я получил на имя каждого из вышеупомянутых трех лиц письмо, в котором Мариампольский как главный “габай” синагоги предлагает немедленно передать Еврейскому историко-этнографическому обществу в Петроград на хранение всё имеющиеся у них, даже малоценное добро. Эти письма вместе с письмами от имени Комитета Еврейского историко-этнографического общества препровождаются мною по принадлежности.
Так как раввин м. Посволь проживает в Мелитополе и, имея в виду сведения, по которым “шамеш” Монес тоже живет там, я отправил письмо к раввину, в котором предлагаю ему передать нам на хранение имеющуюся у него или у “шамеша” Монеса синагогальную утварь. Также я послал раввину письмо от посвольского “хозяина”, беженца Фридмана, проживающего здесь. В письме Фридман, извиняясь и оговариваясь, “просит содействовать”. Мягкость такого тона объясняется тем уважением, с каким г. Фридман относится к раввину.

Леринман, Кременчуг 13 сентября:
«”Шамеш” синагоги этого местечка Ицек Монес, который проживает в Уфе и к которому я обратился, пишет, что в момент исхода он отдал ключи синагоги сторожу пожарной команды крестьянину Паскуцимесу. В синагоге остались сохранявшиеся в ней старинные документы, “пинкосы” и вообще “все”».
Поставы, местечко Виленской губернии

Рубштейн, 30 июля:
«При содействии уполномоченного ЕКОПО г. Верник мне удалось эвакуировать свитки Торы и священные книги местечек Поставы, Дуниловичей и Глубокого. К сожалению, пока не удалось эвакуировать синагогальной утвари и пинкосов, но к тому уже приняты мною нужные меры. Упомянутые свитки Торы и священные книги, в количестве около 270 пудов, вместе со свитками Торы еврейских общин Браслава, Друйска и Ново-Александровска, временно хранятся в Полоцке, в помещении Еврейского комитета».
Радзививилов, местечко Волынской губернии

Рубштейн, около 15 сентября:
«Один радзивиловский беженец ввиду стесненности заложил старинный весьма оригинальной и редкой конструкции годос, каковой мной был выкуплен и приобретен для музея».
Радошкевичи, местечко Минской губернии

Рубштейн, 7 февраля:
«Большая часть синагогальной утвари погибла во время бывшего пожара, остальная часть в тревожные сентябрьские дни. Пленниками была похищена старинная ханукальная лампа и некоторые другие предметы синагогального культа. “Пинкос” (очень ценный в историческом отношении) бесследно исчез. Полагают, что он увезен вместе с книгами раввина г. Робинзона, который первый бежал из города. Бесследно исчез также и другой очень старый “пинкос”. Остались несколько “тасим”, которые переданы Обществу на хранение. У шамеса также хранится серебряный “яд”, но он куда-то исчез. От представителя местной сионистской группы получен на хранение “пинкос” сионистского кружка. Свитки Торы не вывезены».
Раков, местечко Минской губернии

Рубштейн, 7 февраля:
«Передано на хранение все синагогальное добро. Осталось лишь два пинкоса (они увезены в Минск), “Сейфер-Тойрес” и “Орен-Койдеш” насчитывающий 150 лет, очень оригинальной работы».
Рафаловка, местечко Волынской губернии

Рубштейн, Кременчуг 12 августа:
«Нам удалось узнать, что синагогальная утварь (ядим, тасим, кесер-Торы и пр.) и свитки-Торы м. Рафаловки находятся у двух беженцев упомянутого местечка, живущих на ст. Сарны. Ввиду того, что пункт этот находится в районе деятельности организованной С. Ан-ским группы, я поставил в известность об этом упомянутую группу…».
Ремигола, местечко Ковенской губернии

Леринман, Кременчуг 13 сентября:
«Беженец этого местечка Яков Шмуклер [опрошен в Кременчуге], передает, что 18 свитков Торы и вся синагогальная утварь спрятаны им в погребе в Оникштах Ковенской губернии».
Рогово, местечко Ковенской губернии

Леринман, Кременчуг 21 августа:
«Беженец м. Рогово Абрам Дворский, проживающий в Кременчуге, передает мне, что Роговской общине принадлежат старинные драгоценные вещи и старые ”пинкосы”, имеющие для Еврейского историко-этнографического общества большой интерес... Я опросил всех проживающих в Кременчуге беженцев из Рогово и в результате могу сообщить, что следующие четыре лица, а именно: Залман-Мойше Иоффе, проживающий в Тымковичах, Минской губернии, Нахман Закс, проживающий в Глухове, Арон Берман, проживающий в Гомеле и духовный раввин м. РоговоШ.М. Шапиро, проживающий в Симферополе, которые представляют собой единственных заправил местечка и имена которых произносят с благоговением, безусловно, знают, куда общинное добро эвакуировано. Никто не допускает мысли, чтобы оно осталось на месте».
Рожаны, местечко Ломжинской губернии

Леринман, Кременчуг 21 августа:
«По словам некоторых беженцев этого местечка [оказавшихся в Кременчуге], вся богатая старинная синагогальная утварь была эвакуирована в Варшаву».
Розалин, местечко Ковенской губернии

Рубштейн, Кременчуг 12 августа:
«От раввина м. Розалин г. Брудно мы узнали, что свитки Торы этой общины находятся в одной из синагог Двинска. Согласно нашему предложению, он выдал нам письмо на имя духовного правления упомянутой синагоги о выдаче нам свитков Торы. Письмо это вместе с письмом от себя я отправил уполномоченному по двинскому району г. Шухотовичу, который должен взять на себя труд отправки этих свитков Торы в Петроград».

Рубштейн, 7 февраля:
«”Габай” не оказался в местечке. Обществу переданы на хранение два “пинкоса”, один, более старый, общиной не потребляется и отдан нам вообще в депозит (не только до окончания войны), другой же отдан нам с условием, что владелец “пинкоса” вправе требовать от Общества взамен возвращения “пинкоса” суммы в 50 рублей. Условие это внесено в инвентарную книгу под номером, под которым записан пинкос, и подписано мной и владельцем “пинкоса”. Имеется еще большая медная стоячая ханукальная лампа. Сейфер-Тойрес еще не вывезены».
Самохваловичи, местечко Минской губернии

Рубштейн, 7 февраля:
«Здесь ничего не оказалось за исключением “пинкоса”. Трудно было установить, в чьих руках он в данный момент находится, и раввин обещал разыскать его и прислать мне. До сих пор пинкос мной не получен. Свитки Торы не вывезены».
Сасмакен, местечко Курляндской губернии

Рубштейн, Кременчуг 12 августа:
«От сосмакенского резника я узнал, что спасение свитков Торы их общины было поручено некоему г. В. Эдельштейну, живущему в Александровске. По нашему предложению, резник этот как духовное лицо обратился к г. Эдельштейну с предложением передать нам на хранение эти свитки Торы».

Леринман, Кременчуг 13 сентября:
«”Габай” синагоги этого местечка Вольф Эдельштейн, проживающий в Александровске в ответ на мое письмо к нему пишет: ”Все свитки Торы и “Невиим”[75] были им запакованы в двух новых крепких ящиках и с трудом доставлены пароходом в Ригу. Несмотря на то, что на пристани было много сосмакенцев, никто из них не хотел придти на помощь Эдельштейну, у которого не было человека и подводы, чтобы снять свитки Торы с парохода и отвезти в город. Наконец, при помощи комитета удалось свезти свитки Торы в синагогу «Пейте» (Пейте шул), где они оставлены в запакованном виде на хранение. У него, Эдельштейна, имеется серебряный “Ядим-блех”…».
Свержень, местечко Могилевской губернии

Рубштейн, 10 июня:
«На все мои обращения к этой общине я никакого ответа не получил. Теперь оказалось, что причиной этого является “обиженность Сверженской еврейской общины за то, что мы взяли на себя часть расходов по эвакуации Сейфер-Тойрес и библиотек местечек Мир, Турец и Еремич, а ей мы этого не предложили. Я объяснил им, что я вынужден был это сделать, ибо это им обещал уполномоченный мною г. Д. Шохор, без моего на то разрешения… но вместе с тем я также обещал им взять на себя часть расходов, но только по эвакуации Сейфер-Тойрес, а не синагогальных библиотек».
Свядосць, местечко Ковенской губернии

Леринман, Кременчуг 13 сентября:
«Беженец этого местечка Неймарк [опрошен в Кременчуге], передает мне, что вся синагогальная утварь и библиотека спрятаны им в подвале Большой синагоги».
Седлище, местечко Холмской губернии*

Леринман, Кременчуг 16 августа:
«По словам духовного раввина Хаима Ландо, проживающего в Кременчуге, “меламед” м. Седлище, Лейба Исроелев Гринвальд, проживающий в Омске, захватил с собою серебряную корону. От раввина Ландо я получил на имя Гринвальда письмо. в котором раввин как пастырь общины предлагает Гринвальду немедленно передать Еврейскому историко-этнографическому обществу в Петрограде серебряную корону на хранение… На этом письме подписался резник этого местечка… Омскому раввину г. Басину, на имя которого, как я установил, Гринвальд получает корреспонденцию, я написал особо, прося у него как раввина, которому дороги интересы еврейства, содействия».
*Так в источнике.

Леринман, Кременчуг 16 октября:
«В Кременчуге я нашел письмо от общественного раввина г. Омска г. Басина, к которому я обратился по поводу имеющейся у беженца м. Седлища серебряной короны.
Г. Басин препровождает мне письмо от Гринвальда, у которого должна была находиться корона. Гринвальд пишет, что он действительно захватил с собою корону, но оставил ее у своего брата, тоже беженца, осевшего в Пензе. Гринвальд указывает адрес своего брата и изъявляет желание переслать корону в Петроград. Адрес: Ицко Гринвальд. Пенза, Тимаковская ул. д. № 11Бублера (или ЕКОПО)».
Сейны, город Августовской губернии

Леринман, Кременчуг 13 сентября:
«По словам беженцев этого местечка [опрошены в Кременчуге] о судьбе синагогальной утвари можно узнать у ‘’шамеша” Давида Ваговского или Эли Шац, о местонахождении которых они не знают. За справкой об этих лицах я обратился в ЕКОПО».
Синявка, местечко Минской губернии

Рубштейн, 10 июня:
«Местечко это находится на боевой линии и почти оставлено жителями. Что же касается еврейского населения, то оно по распоряжению военных властей было выселено отсюда еще в начале зимы. При выселении они захватили с собой 4 Сефер-Тойрес, 4 мгилос* и 4 ящика еврейских религиозных книг из синагогальной библиотеки. Все это они оставили в соседнем местечке Клецк. Теперь я все это доставил в Минск и принял на хранение».
*мгилос – Мегила (буквально – "свиток") – переписанный на пергаментном свитке текст Книги Есфирь для публичного зачитывания в Пурим. Часто в драгоценном футляре. От свитка Торы отличается чисто технически тем, что наматывается не на две палки, а на одну.
Слободка, местечко Ковенской губернии

Рубштейн, около 15 сентября:
«Заведующий нашими складами [в Минске] г. Мышан сообщил мне, что благодаря опросу “шамешов”, ему удалось узнать, что один из “шамешов” Слободки (Ковенская губерния) вывез во время выселения 90 свитков Торы, находящихся сейчас на хранении в Вязьме, что ему лично обошлось в 36 рублей. Свитки Торы эти он готов передать нам на хранение при условии, если мы ему возвратим израсходованные им 36 рублей. Я распорядился навести справку, находятся ли они в безопасном (от огня, мышей и сырости) месте, в противном же случае, я распорядился принять их в наш Комитет на хранение».

Леринман, Кременчуг 16 октября:
«От нескольких раввинов я узнал, что у Мойши Гольдберга, бахмаческого жителя, находятся 100 или 150 свитков Торы, принадлежащих Слободке. В правдоподобности этого сообщения я не сомневаюсь, ибо один из раввинов всего только месяц назад, будучи в Бахмаче, видел эти Торы у Гольдберга».
Слуцк, город Минской губернии

Рубштейн, Кременчуг 12 августа:
«Г-ну Евзерову удалось обнаружить в Слуцке несколько редких “поройхесов”, принадлежащих еврейским общинам в Вильне и Брест-Литовске, которые он обещал отправить на хранение в Комитет вместе со старинным рукописным молитвенником, принадлежащим еврейской общине г. Слуцка».
Сморгонь, местечко Виленской губернии

Рубштейн, Кременчуг 12 августа:
«Сморгонский беженец украл свиток торы, принадлежащий общине гор. Сморгоне, спасенный не им, а другим лицом. По словам сморгонских беженцев [оказавшихся в Кременчуге], он его несомненно продаст как свою собственность. Я принял меры к розыску этого лица, которые, к сожалению, пока не увенчались успехом».
Раввин г. Сморгони указал нам, где им были спрятаны свитки Торы (30 шт.) и другие предметы священного культа и манускрипты религиозного содержания и обратился с изложенной письмом просьбой к Комитету Еврейского историко-этнографического общества, чтобы оно взяло на себя труд, если он по какой-либо причине не вернется, разыскать эти предметы по окончании войны».
Сосенки

Рубштейн, 30 июля:
«Мной была командирована одна из жительниц м. Сосенки для вывоза оттуда свитков Торы Ею привезено несколько разорванных свитков Торы. Целые же свитки находятся в Минске в довольно безопасном месте».
Старый Поневеж, ферма, Ковенской губернии

Леринман, Кременчуг 16 августа:
«Житель этой фермы Ицык Гурвич [оказавшийся в Кременчуге] передал мне:
1) В мае прошлого года им был передан двинской Большой синагоге один свиток Торы, принадлежащий молитвенному дому под названием “Иофа”.
2) Два свитка Торы, принадлежащие молитвенному дому под названием “Иофа” находятся у беженца этой фермы Мордхеля Янкелевича Найштетера, проживающего в Пензе и опекаемого, как ему Гурвичу кажется, местным ЕКОПО. Относительно первого сообщения я написал уполномоченному комитета нашего общества г. Шухотовичу, причем препроводил письмо от г. Гурвича на имя духовного правления двинской Большой синагоги о передаче этого свитка Торы Еврейскому историко-этнографическому обществу на хранение. О втором же сообщении я написал в Пензенское ЕКОПО. Письма к Найштетеру Гурвич не хотел дать».

Рубштейн, 10 июня
«Не дождавшись нашего ответа столинские раввины сами обратились в Москву… с просьбой принять их свитки Торы и синагогальные библиотеки на хранение, на что они получили удовлетворительный ответ».

Рубштейн, 28 июня:
«Работа в столинском районе задержана благодаря тому, что до сих пор еще не получен ответ от секции, могу ли я, согласно желанию столинцев, отправить переданные ими на хранение свитки Торы и синагогальную утварь не в Петроград, а в Москву»
Столпцы, местечко Минской губернии

Рубштейн, 7 февраля:
«Раввина не оказалось в местечке. По справкам здесь имеется серебряная синагогальная утварь, еще не эвакуированная и находящаяся в частных руках. Имеется также кагальный “пинкос”, видеть его мне не удалось. “Сейфер-Тойрес” еще не вывезены».
Рубштейн, 6 июня:
«Из местечка Столбцы я вывез оставшиеся там свитки Торы… молитвенного дома Койдановских хасидов. Не вывезенными остались еще свитки Торы “Юрзенского молитвенного дома”, но представители этой синагоги обещали представить их в Минск в ближайшие дни.
Я вывез оставшиеся там свитки Торы следующих не эвакуированных мною синагог: Новой синагоги, Мало Бет-Мидраш».
Телеханы, местечко Минской губернии

Леринман, Кременчуг 13 сентября:
«Беженец этого местечка [опрошен в Кременчуге] передает, что о судьбе синагогальной утвари можно узнать у ‘’шамеша” этого местечка Гилеля Черноморца, местожительство которого ему не известно. Я обратился в ЕКОПО».
Турец, местечко Минской губернии
Рубштейн, Минск 10 июня см. Свержень.
Фридрихштадт, город Курляндская губернии

Рубштейн, 20 августа:
«Осмотр местных синагог.
Свободное время я посвятил осмотру местных синагог. Результаты превзошли все мои ожидания. Оказалось, что в самой древней синагоге Херсона, построенной в царствование Екатерины II небезызвестным р. Иошуа Цейтлиным* из Шклова, которой было пожертвовано ее основателем и некоторыми другими знатными выходцами из Львова много ценных памятников старины и народного религиозного искусства, некоторое время тому назад имело место форменное “нашествие вандалов”. Крупнейший местный богач, состоявший габаем этой синагоги, решил, с позволения прихожан, продать на сплав все эти старинные памятники как “старые и вышедшие из употребления“ (подлинные слова протокола), в количестве 50 фунтов. К счастью, эти вандалы еще кое-что оставили, хотя менее интересное. При осмотре еще оказалось:
миниатюрный серебряный кивот с миниатюрным свитком Торы. Хотя работа не отличается особым изяществом, но, тем не менее, она без сомнения является редким и ценным памятником народного искусства, насчитывающим 160 лет, и принадлежащим выходцу из Львова;
годос, которому около 100 лет, в измененном готическом стиле, для орнаментации которого взята талмудическая сентенция: “будь легок как орел, легок на бег, как олень и силен, как лев для исполнения воли творца”;
старинный эц-хаим и резные серебряные буквы, снятые со старинного поройхеса.
Я обратился с предложением к духовному правлению, разрешить нам сфотографировать упомянутый кивот со свитком Торы и принести нам в дар буквы и пару эц-хаим, а взамен старого годоса я им обещал новый также серебряный.
История с приведенной синагогой повторилась с “Хабадом`” с той лишь разницей, что здесь памятники менее ценные и что вопрос о продаже “вышедшего из употребления“ старого серебра был лишь решен принципиально, но еще не проведен в жизнь. К сожалению, я еще не мог видеть этого серебра, так как в доме, где оно хранится, имеется больной, и пришлось это отложить на несколько дней. По словам казначея, среди этого “старья” имеются старинные “кесер торы“. эц-хаим, тасим и прочие предметы. Продается это также как лом.
Здесь оказались два “пинкоса” еврейского погребального братства: одному 130 лет, другому 107 лет. Ничего исторически ценного я в них не нашел. Характерно, между прочим, что два пункта устава 42-й и 43-й написаны на еврейском языке, все остальные на древнееврейском языке. Некоторый интерес представляет собой переплет одного пинкоса и обложка. Все-таки я думаю обратиться в братство с предложением передать их в депозит еврейского национального музея.
Не могу не отметить отношение местного общественного раввина доктора философии - Гинзбурга. “Удивляюсь, заявил он мне, что в такое ужасное для евреев время находятся люди, которые занимаются такими глупостями, как отыскание каких-то дрянных “пинкосов” для того, чтобы узнать какая дрянь была у евреев сто лет тому назад старостой“. Но все-таки из чувства человеколюбия “желая нам доставить удовольствие, которое, в сущности, никому не вредит”, он оказал нам свое содействие, которым, между прочим, я не считаю возможным воспользоваться.
Я также узнал, что в Николаеве можно приобрести для музея очень выгодно старинную ханукальную серебряную лампу весьма оригинальной работы».
*Цейтлин Иошуа (1742, Шклов – 1822) талмудист и меценат, см. «Еврейская энциклопедия». СПб. 1908 – 1913. Т. 15. С. 789 – 790.

Рубштейн, 22 августа:
«Вчера я осмотрел старое серебро синагоги «Хабад». Серебра оказалось 50 – 60 фунтов. Среди них большая поломанная серебряная корона, довольно интересной работы, но насчитывающая всего лишь 55 лет. Три (один большой и два малых) серебряных тасим, три пары эц-хаим, большая серебряная менора на 8 свечей и несколько подсвечников. Все это продается на сплав по 22 коп золотник*…
Я на свой риск и страх купил у них только корону, все эц-хаим и два маленьких таса…».
*Золотник русская мера веса, равная 4,26 г.

Рубштейн, около 8 сентября:
«Сегодня я отправил в Комитет фотографические снимки редкого серебряного кивота в «Старой» херсонской синагоге, о котором я вам писал в своем предыдущем письме. Полагаю, что Вам будет интересно посмотреть снимок с этого, быть может unicuma… Вместе с тем, я также посылаю фотографический снимок замечательного миниатюрного свитка Торы, заключающегося в этом кивоте, серебряные еврейские буквы, снятые со старинного “поройхеса” и старинный серебряный “годос”, полученные нами от правления «старой» херсонской синагоги».

Рубштейн, около 15 сентября:
«В Херсоне я обнаружил разорванные свитки Торы, привезенные еврейскими окопными рабочими из Галиции, кои взяты мной на хранение.
Удалось узнать также, что такие свитки Торы привезены еврейскими рабочими, вернувшимися из окопов в Елисаветград, о чем я сообщил уполномоченному ЕКОПО г. Розенфельду и просил его отослать их в наш Комитет.
Удалось также в одной из местных синагог обнаружить серебряную указку от Торы, привезенную из Галиции…
От “Старой” синагоги в Херсоне я получил в дар для музея при Комитете Еврейского историко-этнографического общества 112 серебряных букв, снятых со старинного “поройхеса”, большой оригинальности и интересной работы годос, взамен которого я не представил другого.
От синагоги на Забалках я получил старинный оригинальной формы бокал, взамен которого купил другой, и маленький годос, за который мною уплачено 6 р.
От синагоги “Хабад” я получил в дар старинный «поройхес», который вышивался в те дни, когда в синагоге совершались обряды обрезания и на котором вышиты соответствующие «брохо» и молитва “в хорес имот габранс“. Кроме того, я купил от духовного правления упомянутой синагоги:
а) большую серебряную корону от Торы весом в десять фунтов
б) три пары серебряных “эц-хаим” и
в) два серебряных тасим.
Во всех этих предметах 21 фунт. Купил я все это как лом, по 22 коп золотник, и всего уплачено мной 443 руб. 52 коп. С покупкой этого серебра я должен был поспешить, иначе оно перешло бы к местным ювелирам. Предметы эти, несомненно, являются ценными произведениями еврейского народного искусства… Я прошу немедленно сообщить мне, санкционирует ли Комитет эту покупку или нет, и как впредь мне поступать в таких случаях. Прошу ответить скорее, ибо за неимением своих средств, я одолжил нужную на эту покупку сумму у знакомых херсонцев.
Кроме купленного мной серебра еще осталось 25 30 фунтов серебра: большая стоячая лампа на 8 свечей, большого размера “тас” и несколько пар подсвечников. Хотя предметы эти не являются большими музейными редкостями, но, не желая, чтобы эти менее ценные в историческом и художественном отношении [предметы] попали в руки ювелиров, я вступил в переговоры с несколькими местными интеллигентами, чтобы откупить и принести их в дар еврейскому национальному музею при нашем Комитете. Некоторые встретили мое предложение с сочувствием. Думаю, что к концу наступающей недели вопрос этот выяснится.
У еврейской общины Херсона имеются три “пинкоса” погребального братства. Хотя “пинкосы” эти ничего особенного в историческом отношении в себе не содержат, но они интересны тем, что один из них относится к моменту возникновения этой общины и в нем имеются еще надписи от учредителей… Следовательно, по этим пинкосам можно в известном отношении проследить движение и развитие херсонской еврейской общины. Кроме того, один из этих пинкосов интересен своим переплетом и обложкой.
Я предложил представителям еврейской общины передать их нам на хранение, но с большим трудом мне удалось получить на это согласие общественного раввина и трех виднейших представителей общины, причем двое из них изъявили согласие отдать их нам лишь на один год. Дальнейшее собирание подписей на передачу нам на хранение упомянутых “пинкосов” любезно взял на себя доктор Ф.М. Аршавский
Староста «Польского молитвенного дома» в Херсоне обещал удовлетворить мою просьбу о принесении в дар еврейскому национальному музею старинного бокала с вычеканенным орнаментом и старого годоса, синагогой уже не употребляемых…
Мне удалось узнать, что продается старинный “поройхес“, вышитый серебряными резными буквами, принадлежащий и собственноручно сшитый прабабушкой жены живущего в Петрограде еврейского миллионера Ш.Н. Безпалова. Я это довел до его сведения и предложил приобрести его и принести в дар еврейскому национальному музею при нашем Комитете. Ответа я пока не получил».
Шадов, город Ковенской губернии

Леринман, Кременчуг 16 октября:
«Проживающий в Полтаве беженец из Шадово “габай” синагоги Абель Беньяминович Меротправил в прошлом году из Калкун в Полтаву 34 свитка Торы, принадлежащих общине местечка Шадово. До сегодняшнего числа этот груз еще не прибыл, а потому А. Мер обратился в Управление Южных железных дорог в Харькове с заявлением о том. чтобы вознаградить его за пропавшие свитки Торы 6000 руб (шестью тысячами). Отправка по дубликату [квитанции] следующая: “большой скоростью, Калкуны – Полтава, 6 мест, еврейских священных книг, весом 86 пудов 20 фунтов, № дубликата 5491, 20 августа 1915 года”.
Также у Мера в Полтаве имеются 3 общинных свитка Торы, которые он отказывается передать Обществу на хранение.
Продолжая опрос беженцев, я обнаружил у “шамеша” шадовской синагоги, той самой синангоги, в которой Мер состоит “габай”, два серебряных бокала. На мое предложение “шамешу” о передаче этих двух бокалов нам на хранение, он поспешил обратиться к своему “габай” (Меру) за разрешением. Как следовало ожидать, Мер строго приказал “шамешу” вручить бокалы ему.
О “пинкосе” Шадовского погребального общетства Мер рекомендует обратиться к беженцу из Шадово “ноэману”* этого общества Ицыку Мертону, проживающему в Витебске».
*ноэман – казначей.
Эйрагола, местечко Ковенской губернии
Полтавский еврейский комитет помощи жертвам войны сообщает письмом 1 сентября:
«На запрос Вашего уполномоченного в городе Херсон за № 358 от 18 п[рошлого]/м[есяца] можем сообщить Вам следующее: Проживающий в нашем городе раввин м. Эйрагола Ковенской губернии реб. Янкев (Рабинович), на наш запрос о судьбе свитков Торы и синагогальной утвари местечка, сообщил… что, уезжая из Эйраголы, ему не удалось принять мер к вывозу свитков, и до последнего времени ему об их судьбе не было известно. Некоторое время тому назад один из приехавших его земляков рассказал ему, что свитки спасены проходившими через Эйраголу еврейскими солдатами, и потом все 36 свитков были отвезены одним солдатом в м. Мену Черниговской губернии. По его же словам, свитки уже отправлены в Петроград. Полагаем, что за всеми остальными сведениями Вам должно обратиться в какое-нибудь благотворительное учреждение м. Мены или же к местечковому раввину».
Рубштейн, около 15 сентября:
«Я обратился по поводу этого к духовному раввину м. Мена и, если ответа не получу, то я думаю, что придется туда поехать, чтобы на месте навести справки.
По указанию этих беженцев я также обратился к живущему в Жлобине беженцу ИцхокуАрону, состоявшему старостой в одной их эйрагольских синагог с запросом о судьбе синагогальной утвари. Ответа также еще не последовало».
Якобштадт, город Курляндской губернии

Рубштейн, Минск 28 июня:
«На днях будут отправлены в Петроград свитки Торы Якобштадтской и Фридрихштадтской еврейских общин, находящиеся в Витебске в количестве 11 ящиков».
Письмо Витебского ЕКОПО 29 июня:
«Сообщаем, что сего числа отправлены в Петроград с согласия фридрихштадтского и якобштадтского раввинов:
11 мест 80 пудов 20 фунтов:
7 ящиков 51 Тору из Якобштадта,
4 ящика из Фридрихштадта».

Леринман, Кременчуг 13 сентября:
«Некоторые беженцы этого города, проживающие здесь [в Кременчуге – А.Х.], передают, что подробно о синагогальной утвари можно узнать у раввина Гинзбурга, проживающего в Витебске или у “шамеша” Давида Редельгейма, местожительство которого они не знают».
Янишки, местечко Ковенской губернии

Леринман, Кременчуг 16 августа:
«Беженец из м. Янышек, Зисель Фридман, проживающий в Кременчуге, передает мне, что он лично присутствовал при том, как некий Сташо Шляпок, беженец из Янышек, привез в Ригу в августе прошлого года ящик с 13 свитками Торы и передал Кальману Мильвицкому, также беженцу из Янышек, находившемуся тогда в Риге».
Яново, местечко Ковенской губернии

Леринман, Кременчуг 16 октября:
«Проживающий в Полтаве беженец этого местечка резник Абрам Шанам передает, что синагогальные драгоценности хранились у “габай” Шмуэля Сосыко, проживающего в Курке и у Нодки-Мейша Камберга, проживающего в Бобруйске, причем у последнего, вероятно, находится и “пинкос”».
«У беженца Тевелиовича [в Полтаве] находится 1 порейхос. По словам Тевелиовича этот порейхос дарован им синагоге, а потому считает его собственным».

----------------------------------------------------
Примечания:

Поройхес – парохет, занавес, закрывающий шкаф для хранения свитков Торы - арон-кодеш. Паройхес часто художественно расшит и снабжен ламбрекеном, украшенным зубцами или бахромой;

Комитет Помощи – Еврейское общество помощи жертвам войны (ЕКОПО), возникло в Петрограде в 1915 году. В 1915 – 1916 годах ЕКОПО создало разветвленную сеть уполномоченных, обслуживавших еврейских беженцев на местах и содействовавших провинциальным организациям в выпавшей на их долю работе.

Жирандоль – настенный подсвечник для нескольких свечей. Тас часть одеяния Сефер-Торы, представляющая собой щиток, пристегивающийся сбоку к чехлу, надевающемуся поверх свитка Торы. Годес (годос) ларец для благовоний, используемых при обряде гавдалы, то есть завершения субботы и отделения субботы от будней. Встречается либо в виде коробочки разнообразных форм, с разукрашенной крышкой, либо в виде готической башенки, часто филигранной работы. Яд указка, употребляющаяся при чтении Торы, представляющая собой руку с вытянутым указательным пальцем на стержне, трактованном в виде колонки, балясины или какой-нибудь фигуры. Указки выделываются из кости, дерева, серебра.

Арон-кодеш – шкаф или ниша в стене синагоги для хранения свитков Торы.

Эц-хаим – ручка стерженя (всего их в комплекте два, а ручек, соответственно - четыре), на который наматывают свиток Торы.

Брохо – благословение.

Бенцион Маркович Рубштейн

Титульный лист пинкаса братства "Нер тамид хадаш" (Новая неугасимая свеча), 1850 года, обнаруженный Б.Рубштейном в Кременчуге

"Тас" или Тора-шилд (щиток для свитка Торы) из Кременчугской синагоги

Годес (для благовоний, используемый во время обряда гавдалы) из Кременчугской синагоги. Обнаружен Б.Рубштейном

Парохет (занавес для арон-кодеша – кивота со свитками Торы). 1727 г. На обороте фотографии имеется надпись на языке идиш: «Парохет из синагоги Дубно». Обнаружен Б.Рубштейном в Кременчуге