• Головна
  • Босиком в вечность. Блаженная юродивая Наталия «Босая»
17:10, 17 листопада 2014 р.

Босиком в вечность. Блаженная юродивая Наталия «Босая»

Святая гора Почаевская, что на Волыни, с ее величественной Лаврой и чудотворной святой иконой Богородицы, издревле привлекала многих странников, блаженных и юродивых. Свой подвиг, Христа ради, совершала в этих краях и наша, местночтимая, православная подвижница – Наталия Платоновна Некрасова, прозванная в народе «босой».

Наша соотечественница обошла множество храмов и монастырей родной земли. Чтила святую икону «Почаевскую» и всех призывала посетить святую обитель.
В последние времена многим кажется, что святых нет уже, не осталось их больше в наш век тягчайших пороков и всеобъемлющей бездуховности. Кажется, будто времена святых прошли, и голоса их не звучат более в мире скептицизма и вседозволенности. И хоть не видим мы святых и праведников, но они все равно есть на земле. Может, они где-то рядом, может, мы их гоним, хулим и обижаем, не осознавая, что доля таковых – доля чад Божиих.

На Крюковском кладбище, за Успенской церковью, есть могила, мало отличающаяся от других; лишь большой деревянный крест с табличкой, на которой написано: «Наталья Платоновна Некрасова «Босая», 1883 – 1969.» Гробница ухожена и усажена простенькими цветочками. 

Некрасова Наталья Платоновна родилась в городе Вятке. Передают, что она происходила из купеческого сословия. Воспитана была в православном духе. В школе не обучалась и грамоты совершенно не знала. Из скупых сведений о ее биографии известно, что Наталья рано была отдана замуж. Муж оказался пьяницей и дебоширом. Кроме побоев и пьяной ругани она ничего не видела. Женщины такой судьбы часто отчаиваются, иногда ищут ухода от реальности, сводят счеты с жизнью. Другие же терпеливо всю жизнь несут свой крест. Путь же будущей подвижницы отличался от других путей; в характере ее имелось нечто, что потом назовут искрой Божией: Наталья с раннего детства любила молиться, размышлять о Творце, о Его промыслах. Наделенная тонким душевным чутьем, женщина легко отличала плохое от хорошего и, испытывая несносность такого существования в браке, решилась уйти из дома. Определенного плана у нее не было. Она решается бежать, куда глаза глядят. 
Простой женщине, никогда не бывавшей нигде далее своего города, особенно трудно было броситься в огромный и неизвестный мир. 
Жизнь старой имперской России была пестрой и разнообразной. Многочисленные толпы странников, скитальцев, богомольцев и юродивых двигались по городам и весям. К одной такой толпе и пристала наша подвижница, одетая в сарафан, кофту, лапти, обвязанная большим кушаком, с котомкой за плечами. 
Что думала она в те дни, порвав с привычным окружением, сложившимися устоями жизни, сделавшись добровольной странницей? Какие мысли ее одолевали?.. Это известно одному Богу. В пути заводились новые знакомства с такими же странниками, богомольцами. 
Наталья жаждала спасения души, прикосновения к святыням, наставления старцев. Она так хотела избавиться от своих грехов, сделать жизнь праведной, благочестивой. Замолить грехи мужа, своих родных и близких.
Странствуя от монастыря к монастырю, от скита к скиту, она дошла до столицы России — Петербурга. 
Побывав, впоследствии, в Кронштадте, в Андреевском соборе, причастившись и сподобившись благословения Иоанна Кронштадского – великого молитвенника и пастыря земли русской, Наталья еще более загорелась ревностью по Богу. Здесь, в Кронштадте, еще сильнее воспылал ее дух. Пробыв несколько дней, она решает никуда больше не ехать и устраивается в общине-артели при доме трудолюбия. Общиной заведовал Пустошкин, впоследствии архимандрит Феодосий. Здесь собрались люди, желавшие служить Богу. Здесь был свой, особенный мир, не похожий на уклад мещанства, купечества, бедноты. 
Своим уставом эта община во многом напоминала Алексеевскую общину, устроенную в Арзамасе с благословения преподобного батюшки Серафима Саровского: как та, так и эта не были монашескими в традиционном понимании - приход и уход был свободным, никакими обязательствами люди не были связаны. Всё здесь совершалось добровольно, без принуждения. Дневные труды чередовались с молитвой, постами, земными поклонами. Кто сколько мог, столько и нёс подвига ради Господа. 

В первый вечер Наталья, по своему усердию положила больше всех поклонов, всех перегнала, и ее заметил архимандрит Феодосий, возглавлявший тогда молитвенное правило. Он начал давать ей самые важные поручения, касавшиеся жизни общины. Это был знак большого доверия. 
Отец Феодосий назначил Наталии послушание книгоноши, и она с котомкой душеполезных книг пошла странствовать по Руси.
Книгоноши ходили по всей необъятной стране, добирались в самые дальние и глухие уголки, неся людям свет Христовой истины. В одиночку, а иногда и группами, они заходили в уединенные деревни и большие монастыри, куда стекалось на праздники много народу, и можно было продать больше книг.

Однажды дошла Наталия до Почаевской лавры и именно здесь получила от Бога призвание на предстоящий подвиг юродства - ходить босою зимой и летом. Это совершилось во время поклонения большому кресту, называемому «Голгофой». Прикладываясь, Наталья трижды услышала голос, повелевший ей разуться и ходить босиком. 

Начав подвиги во имя Христа, Наталья неукоснительно соблюдала Божье повеление, памятуя, что это ниспослано ей свыше. 
Как рассказывали очевидцы, роста она была маленького; наденет, бывало, фуфайку, пуховым платком обвяжется и бежит так зимой по городу: ножки маленькие, горят на снегу. Люди, увидев ее, подходили, смотрели и, сжалившись, предлагали деньги: «Возьми, сестрица, купи себе обувь», «Деньги возьму, но только не на обувь, на что другое потрачу, спаси Христос, люди добрые, - кричит Наталья, - не велено нынче обутой ходить!» 
Берет деньги и тут же раздает нищим. 

Архимандрит Феодосий, в артели которого Наталия Платоновна несла послушание книгоноши, распорядился больше обувь ей не выдавалась. 
Так, дивом дивным, как говорится, «не умея грамоте», ходила босая книгоноша Наталья от города к городу, от села к селу, продавая книги и юродствуя, Христа ради. 

И чего только не случалось с ней в этих путешествиях! В одном городе она продавала с сестрами книги на базаре. Заметил ее жандарм, тут же несший службу, и решил поспорить, кто дольше босиком простоит на морозе. 
«Подумаешь, блаженная, ноги спиртом натёрла и чудит, будто действительно святая! Я тоже могу такое чудо сделать!»
Недолго думая полицейский велел принести бутылку спирта, а сам стал разуваться. Когда все приготовления окончились, жандарм, хлебнув для разогрева, демонстративно стал разгуливать по рынку, не обращая внимания на смех разношерстной публики. Ноги и лицо у «блюстителя» постепенно из красных превратились в лилово – синие и он немедля был препровожден в лазарет, где вскоре скончался от воспаления легких и сильного обморожения. А красные, маленькие ножки, с растаявшим под ними снегом, по-прежнему удивляли горожан. Воистину, Бог поругаем не бывает.

Наступил переломный 1917 года. 

Последователи о. Иоанна Кронштадтского, звавшие себя иоаннитами, старались обособляться от окружающего их мира. Быт сестер мало чем отличался от уставной жизни монастырей. Они жили, трудились, постились и молились вместе, селились возле какого-нибудь храма, в котором духовно и окормлялись. Это был, своего рода, монастырь в миру; сестры здесь создавали свою жизнь, не похожую на жизнь окружавшей их «пролетарской культуры». Их жизнь была устроена согласно заповедям Божиим; они не имели пребывающего града, но искали горнего. 

Наступали самые трудные годы. С 1925 по 1942 годы Церковь, фактически, была вне закона. Помимо внешних гонений, она переживала еще и внутреннюю смуту, появились так называемые «обновленцы». После смерти патриарха Тихона в Церкви не было управления; но, все же, она существовала, действовала, зарядом, данным ей еще в царское время. Древо Церкви было еще могущественное и разветвленное. 
Советская власть поняла, что эти люди никогда не будут плясать под ее дудку; картина получалась довольно неприглядная для властей. Поэтому в 1937 г. в стране был объявлен террор в отношении любой формы религии. С 1937 по 1941 годы, во всех больших и малых городах закрывали и стирали с лица земли прекрасные древние храмы; духовенство и верующих мирян отправляли в лагеря. Епископат Православной Церкви до 1917 г. насчитывал более 200 человек, а к 1941 году оставалось только 8 человек. 
Гонения не обошли и последователей отца Иоанна Кронштадского. Артель иоаннитов была упразднена; многие, самые стойкие, пошли в лагеря. Архимандрита Феодосия тоже схватили, судили, и больше никто из общины его не видел.

Наталья Босая тоже попала в лагерь и повела себя здесь, говоря языком простым, очень буйно. Допросы, этапы, тюрьмы, следствия, лагерь не сломали ее волю, как обычно бывает с большинством впервые попадающих туда. В казарме то и дело раздавались ее выкрики: "Спасайтесь верой", "Господь близко", "Стойте в вере Христовой!", "Господи, спаси нас от губителей — мучителей!" Согласно лагерным правилам, у арестантов отбирались все лишние вещи, такие, как ножи, шнурки, шпильки, булавки, брошки; а вместе с ними и нательные кресты. Никакой поблажки, никакой скидки на вероисповедную принадлежность. 
У Наталии Некрасовой тоже отняли крестик, и она в знак протеста против произвола властей отказалась от пищи, объявив голодовку. В течение 15 дней ничего не вкушая. Крест был ей возвращен. 
В лагере блаженная не отступила от своего подвига, на который раз и навсегда призвал ее Господь: выданную обувь она бросала от себя и ходила босая. Начальник барака, чтобы сломить ее волю и заставить обуться, приказал поставить ее на снег при 40-градусном морозе. К ней был приставлен часовой, - конечно, в валенках, шубе и шапке-ушанке. Простояв на морозе час, а потом и другой, часовой начал замерзать; а Наталья, как ни в чем не бывало, только молится, да поклоны поясные отсчитывает. Красные маленькие ножки так и горели на снегу, а снег под ними таял, превращался в водянистое месиво. 
- А что, соколик, несладка жизнь наша! Вишь, как сам иззяб, и меня заморозить хочешь, только полно, не получится!
- Сколько живу на свете, не видал еще таких неистовых баб, - сказал часовой. - И за что ж тебя упекли сюда? - За то, что я ищу отечества. - Разве не нашла еще? И разве за это сажают? - недоумевал часовой. 
- Отечество мое небесное, всю жизнь ищу, да только лишь приближаюсь к нему,- отвечала подвижница. 
Дело кончилось тем, что охранник окончательно замерз, и "морозное стояние" пришлось прекратить.

Такие эпизоды известны нам из первого лагерного срока Натальи. 

Она не оставляла молитвы. Утром вслух читала утренние молитвы, вечером - вечерние, перед едой пела "Отче наш", после еды благодарственное славословие воссылала. Терпела она не только от надзирателей, но и от безбожных соузниц, которым была несносна своим бурным темпераментом и молитвами. Всё пришлось испытать: и побои, и унижения, и матерную ругань. 

Так прошло 10 лет. Выйдя из заключения, "босоножка" Наталья поселилась в Кременчуге, ведя нищенское существование. Первые месяцы после лагеря, чтобы как-нибудь прокормиться, перепродавала огурцы: купит в Кременчуге полмешка огурцов и везет их продавать в Глобино, чтобы выручить хоть немного денег и купить хлеба. Верующие помогали ей, чем могли; так она и жила. Однажды оказалось у нее 100 рублей; она тут же отослала их в Почаев на поминовение. 
При всех своих бедствиях и лишениях Наталия никогда не унывала, никого не винила, не отчаивалась. Блаженная улыбка не сходила с ее уст. 
Недолго после своего первого заключения пробыла она на воле. Ненависть к безбожию и всему тому, что чуждо Церкви Христовой, в сочетании с вулканическим характером, не знавшим компромиссов, заставляла ее быть открытой исповедницей веры Христовой. Зимой и летом, бегая по улицам Кременчуга босая, она громко кричала, звала к покаянию. Ее внешность и манеры производили на людей сильное впечатление. Это не могло не вызывать недовольства властей. Ее не раз арестовывали, сажали в "холодную". Глобинские милиционеры, чтобы проверить "морозоустойчивость" верующей, как-то закрыли ее на сутки в холодильник - рефрижератор. Как только через сутки открыли дверь, Наталья выпорхнула, словно птица, и убежала. Когда, после, верующие спрашивали ее: что же ты в холодильнике-то делала? она умильно радостно отвечала: "Поклоны, деточки, била". 

Особенно не любила Наталья праздничных шествий, парадов, которые организовывались на 1 мая и 7 ноября. Хоть и не любила, но не убегала от них, а наоборот, стремилась быть в гуще толпы: здесь ее ревность о Господе распалялась, и она кричала: "Люди, возвращайтесь, вы идете в бездну!", "Бога нет здесь, вы обречены!", "Идите в Церковь, плачьте и кайтесь!" И так громко кричала до тех пор, пока ее не забирала милиция. Такое явление повторялось из года в год. Некоторые смотрели на плешивую старушку с отвращением и брезгливостью, а многие с уважением отзывались о её поступке. В такие дни глас блаженной заставлял умы людские задуматься о своем бытии в эпоху абсолютного «совкового» безбожия.

В 1958 г. Наталья, уже не одна, а с Варварой, своей духовной сестрой, очередной раз призывали к покаянию людей во время демонстрации. Их схватили и судили. Им было тогда по 75 лет. Следователь, желая запугать старушек, констатировал, что им грозит 25-летний срок заключения. И вот, в перерывах между судебными заседаниями, Варвара сидит плачет, Наталия же, как ни в чем не бывало, не унывает: 
- Варварушка, чего это ты плачешь? спрашивает. - Вот какая ты есть, - отвечает Варвара. 
- Разве не слышишь, что нам по 25 лет тюрьмы дадут, а мы уже старые. Варварушка, не плачь, мы до 100 лет будем жить . 
- Откуда ты знаешь? 
- А посчитай, милая, - поясняет Наталья, - нам по 75 лет , да 25 нам добавили, в аккурат сотня выйдет. 
В действительности же обе отбыли 5 лет. 
После этого "босоножка" снова возвратилась в Кременчуг, и поселилась в переулке Тупом, в районе электростанции, за пожарным депо, и там жила до самой своей кончины. 
И в глубокой старости она не оставляла своего подвига Христа ради ходить босиком. 
Это расценивалось окружающими как чудо. И это действительно было чудо, потому, что даже закаленные спортсмены, "моржи" переставали заниматься зимним плаванием, когда им переваливало, за 70. А нашей подвижнице, после второго заключения, было уже больше 80-ти. 

Наталья каждую неделю-две ходила в баню мыться. Однажды произошла такая сцена. Трещит 25-градусный мороз. Солдат, тепло одетых, ведут в баню. И вдруг, из ворот бани выскакивает старушка, вся красная, в одной фуфайке, красные ноги так и мелькают по мерзлому снегу. Солдаты, сколько их было, все стали как завороженные и глядят, глаз не отрывают. Провожатый кричит: «Не останавливайсь! Шире шаг!». Но где уж там, все стоят, не шевельнутся, и смотрят, пока босоножка не исчезает из вида.

Не всегда хождение зимой босиком проходило безболезненно для подвижницы. Однажды гостила она в Глобино, у сестер, и пора было возвращаться домой, в Кременчуг. Хотя автобусы между этими пунктами тогда уже ходили, но Наталья предпочитала расстояние из Глобино в Кременчуг проходить пешком. Вышла она из Глобино утром, надеясь к вечеру быть дома. Было это в начале зимы, когда после осенних дождей ударил мороз, и земля покрылась кочками. Весь день идти было терпимо, но к вечеру подул ветер, и мороз резко усилился. 
По кочкам идти было мучительно; Наталья не раз сходила на поле, но и там груды вспаханной мерзлой земли разбивали ноги в кровь. 
Возле Кременчуга мороз был еще сильнее, и Наталья, прыгая по кочкам и молясь, почувствовала, как кожа начала отрываться от подошв. Она побежала быстрее, оставляя за собой кровавые следы и куски примерзшей к земле кожи. На окраине Кременчуга, у пивзавода, Наталья остановилась у знакомых, которые уложили ее на печь отогреваться. Утром она попросила гусиного жира, смазала им подошвы и так пролежала три дня. На местах сорванной кожи вздулись кровавые волдыри. На четвертый день Наталья попросила у хозяйки иглу с суровой ниткой, проколола навылет волдыри, протянув через них нитку и, поблагодарив знакомых, пошла домой. 

Прихожанка Крюковской Успенской церкви Поддубная Татьяна рассказывала: кременчужане уважали «босоножку» Наташу; уважали не только верующие, но и люди, равнодушные к вере. Верующие, бывало, посещали ее дома, проводя у нее интересные и духовно полезные вечера. Наталья была, как выше сказано, неграмотная, ничего мудренного не говорила, только всегда простые слова, простые истины. Казалось, ничего интересного в ее разговоре быть не могло, но, однако, слушать ее доставляло большую радость. Бывало, соберутся у нее три - четыре женщины и просят: «Расскажи нам, Наташенька, что-нибудь о святых». 
Она истово перекрестится и напевно начнет: «Почитайте Матерь Божию, ибо Она постоянно молит Господа о нас и любит нас так, как ни одна мать не любила свое дитя. Когда вы в комнате молитесь, не думайте, что вы одни. Нет, вы не одни, возле вас духом Своим предстоит Матерь Божия, стоят ангелы, которые слушают ваши молитвы и несут их к Богу, стоят святые, которым вы молитесь». 
Так, тихо и кротко наставляет слушательниц, а они жадно внимают, и какая-то непонятная радостная теплота наполняет их души. 
Однажды, рассказывала Татьяна Поддубная, несколько женщин собрались в Александрию к знакомому священнику, отцу Стефану, который в 60-х там служил. Слышим от людей, Наташа передаёт, чтобы мы к ней зашли, она хочет кое - что передать отцу Стефану. Мы пришли, побеседовали с ней, она дала нам два пакета муки на просфоры и еще какие-то продукты. Мы попрощались, выходим в сени, босоножка нас провожает и тут, в сенях, словно забывшись, говорит нам: «Побываете в Павлыше, там можно и поговеть». Расходимся мы по домам и думаем, что бы могли значить эти слова, зачем она это сказала, ведь мы же собираемся в Александрию, и она сама нам передачу туда дала. И вот, на следующий день мы наняли машину и поехали. В Кременчуге шел небольшой снег, но, как выехали за город, в поле, пошел дождь, моментально превращающийся на асфальте в лёд. Уже за Маламовкой ехать стало опасно, а когда въехали в Павлыш, то и вовсе невозможно. Мы, всё же, с большим трудом упросили шофера ехать дальше. Но, как только выехали за Павлыш, и сами поняли, что ехать нельзя: дорога сделалась как зеркало, автомобиль водило в разные стороны; некоторые машины стояли на обочине, одну вовсе развернуло, и она съехала с дороги. Мы вынуждены были возвратиться в Павлыш. Там пошли в церковь, попали как раз к обедне, там и отговели. Вспомнили слова Натальи: «Можно поговеть в Павлыше». 

В последние годы жизни Наталья Босая часто ездила в Почаев и всех призывала совершать туда паломничество. Она говорила: «Ангельское пение услышите там». Она возила туда многих молодых женщин, впоследствии ставших активными прихожанками Крюковской Успенской церкви. 
Доживала свой век босоножка с одной из своих духовных сестер, Ольгой, всё в том же переулке Тупом, возле пожарки. До наших дней переулок не сохранился, на месте его сейчас возвышаются многоэтажки. 
Умирала Наталья в окружении своих духовных сестер - последовательниц праведного Иоанна Кронштадтского, других православных кременчужан.
О блаженной юродивой много рассказывала Евфимия Пантелеимоновна - одна из самых ярких и активных сестер, проживавшая в Крюкове, за кладбищем, на ул. Розы Люксембург. Именно с ее слов, ее вдохновенных воспоминаний и рассказов, и узнали мы о жизни подвижницы.

Тихо, с молитвой, 28 июля 1969 года, на 87-м году жизни, отошла блаженная «босоножка» к Господу. Хоронил Наталью архимандрит Порфирий, возглавлявший в то время Кременчугскую церковь. 
Память об этой удивительной юродивой подвижнице хранится в воспоминаниях многих еще и поныне живых людей, старожилов, жителей Кременчуга, Крюкова и Глобино.

Архимандрит Аввакум (Давиденко) поведал о жизни блаженной «босоножки» в своей книге « Вначале было слово». 

До недавнего времени мы не имели ни одной фотографии юродивой, не располагали никакими материалами о блаженной. Однако, обнаруженные не так давно в архивах КГБ-МВД материалы из личного дела Натальи Платоновны Некрасовой и её сподвижницы – Пригориной Варвары Ивановны, проливают свет на многие, то того неизвестные, факты из жизни блаженной.

Приводимые здесь архивные фото публикуются впервые.

Автор благодарит архимандрита Аввакума (Давиденко) за предоставленную информацию.

Якщо ви помітили помилку, виділіть необхідний текст і натисніть Ctrl + Enter, щоб повідомити про це редакцію
#Блаженная юродивая Наталия "Босая"
0,0
Оцініть першим
Авторизуйтесь, щоб оцінити
Авторизуйтесь, щоб оцінити
Оголошення
live comments feed...