Бывший заместитель мэра Кременчуга Владимир Тараторин: «В содержание посторонних вопросов я не вникал»

Во вторник, 24 сентября, в Козельщинском районном суде состоялось очередное судебное заседание по слушанию уголовного дела № 533/437/15 К1-КП/533/36/13, по которому проходит «троица» чиновников исполкома Кременчугского городского совета в составе Геннадия Алексеева, Максима Шевчука и Сергея Любенко.

Вышеуказанные лица подозреваются в том, что они являлись участниками разработанной пока еще неустановленными лицами схемы по взиманию «вознаграждения» от жильцов общежитий, пожелавших приватизировать свои комнатушки.

Поскольку 14 вызванных в Козельщину чиновников исполкома Кременчугского горсовета не заседание не явились (двое из них сообщили об их участии в работе сессии горсовета), то суд был вынужден допросить лишь одного свидетеля – Владимира Тараторина. Ему дважды «посчастливилось» побывать в статусе члена горисполкома – как при городском голове Николае Глухове, так и при Олеге Бабаеве. 

11 февраля 2013 года заместитель городского головы Владимир Тараторин, отвечающий за привлечение инвестиций и инноваций (в том числе за инвестиции в строительство «хрувстального» моста через реку Днепр), навсегда покинул стены горисполкома. Сегодня он работает заместителем генерального директора по стратегическому развитию в ПАО «Крюковский вагоностроительный завод».

Отвечая на вопросы прокурора, Владимир Никандрович подробно рассказал о механизме принятия решений на заседаниях исполкома. Кстати, регулярно принимать участие в них было необязательно. В исполкоме 12 членов, и если кто-то из них отсутствовал по уважительным причинам, то решения принимались большинством голосов. Остановимся на этом подробнее.

– Вы можете рассказать суду о процедуре принятия решений исполкома?

– Я могу рассказать только о тех решениях, которые готовил лично. Я курировал транспорт и промышленность. Каждый проект решения проходил апробацию в юридическом отделе исполкома, где его визировали, после чего на нем ставилась виза заместителя городского головы, курирующего это направление, или руководителя службы, которая его соответствующим образом готовила. Затем этот проект выносился на заседание исполкома, и если он не имел никаких замечаний, ставился на голосование, после чего направлялся на утверждение мэру.

– Кто непосредственно докладывал на заседании исполкома о проекте решения?

– Начальник отдела или управления, или его заместитель.

– Помните ли вы, как происходило утверждение Положения о порядке передачи в собственность граждан жилых помещений в общежитиях?

Владимир Тараторин об этом не помнил («Оно мне незнакомо»). Зато он  вспомнил фамилию начальника отдела учета и распределения жилья исполкома – Довгого.

– Нам [членам исполкома] давали проекты решений, подписанные юристами и руководителями данного направления, в которых были указаны фамилии граждан и адреса, где происходила приватизация помещений.

Внутренней подоплёкой мы никогда не интересовались, потому что, по моему мнению, если этот проект проходил юридическую экспертизу, то он считался подготовленным для принятия данного решения. А что происходило до этого, я лично не интересовался.

– Помните ли вы о принятии каких-либо решений относительно общественной комиссии по жилищным вопросам и рабочей группы  по рассмотрению документов, поданных гражданами на приватизацию жилых помещений в общежитиях?

– Не помню! На заседания выносилось от 30 до 40 вопросов, и меня интересовали, в основном, только те направления, которые я непосредственно курировал, а в содержание посторонних вопросов я не вникал. Я знал, что такая комиссия существует, и что она занимается приватизацией, но ни разу не присутствовал при ее работе и даже не знал ее состава.

– Знаете ли вы о том, что Геннадий Алексеев и Максим Шевчук входили в состав комиссии?

– Знаю, что Алексеев входил, поскольку он был представлен как заместитель начальника отдела учета и распределения жилья. 

– Известно ли вам о том, как проходила приватизация?

– Нет, поскольку это не касалось моих полномочий.

– Помните ли вы о решениях исполкома, принятых при вашем участии, в которых утверждались протоколы заседаний рабочих групп?

– Насколько я помню, в решениях ничего не говорилось о таких протоколах, а просто был перечень фамилий и адресов.

– Какие документы предоставлялись членам исполкома при принятии  решений по приватизации? Были ли приобщены к ним протоколы рабочей группы?

– Я этого не помню. Документы детально изучались только в том случае, если по проектам решений возникали какие-либо вопросы.

– Если бы к проекту решения было приобщено большое количество документов, вы бы запомнили?

– Конечно, запомнил бы! Если к проекту решения прилагается большая папка с документами, то всегда возникает желание ознакомиться с ее содержанием. Но я таких случаев не помню. Вопросы по приватизации жилых помещений в общежитиях споров не вызывали. Лично я был убежден, что если люди имеют право на приватизацию, то такое решение должно быть утверждено.

– Были ли случаи отказов в приватизации?

– Не помню.

– Кто непосредственно в исполкоме отвечал за приватизации жилых помещений в общежитиях?

– Довгий, а кто курировал, я точно не помню. Я могу ошибиться, но, по-моему, Погребной… (Андрей Погребной – первый заместитель городского головы – авт.).  

«Тут чувствуется лапа Корейко, – думал Остап, – а если даже это и не он, то фигура достаточно емкая». (Илья Ильф и Евгений Петров, «Золотой теленок»).           

Следите за нашими дальнейшими публикациями. Суд дал понять, что никто из кременчугских высокопоставленных чиновников от допросов не отвертится.