10:00, 8 лютого 2015 р.
Кременчугский кантор Арье Лейб Рутман и традиции синагогальной литургической музыки
Разрушение римлянами в 70 году н.э. Второго Иерусалимского Храма ознаменовало собой конец длительного периода, в котором средоточием культовой музыки был именно Храм. Лишенные величественного Храма (Бэйт А-Микдаша) и государственности, евреи, впоследствии, освятили многие обычаи и традиции, прежде не относившиеся к собственно религиозной сфере...
...Наиболее значительным явлением в музыкальной жизни новой эпохи стало развитие синагогальной музыки. Синагоги, как дома молитвы, возникли еще до разрушения Второго Храма. Однако с исчезновением Храма их роль и значение резко возросли: синагоги стали центрами всей духовной жизни евреев, очагами культурной, воспитательной и общественной деятельности каждой еврейской общины. Как некогда в Храме, в синагогах регулярно читались Тора и Пророки. Но отправление культа стало качественно иным: жертвоприношение животных теперь не совершалось и было заменено молитвой, "порывом сердца" ("авода ше-ба-лев"), выражавшей богатый комплекс переживаний и чувств как всей общины, так и каждого молящегося в отдельности. Эти изменения заметно отразились и на синагогальной музыке: отказавшись от торжественности и блеска, присущих храмовой литургии, синагогальная музыка приобрела большую психологическую углубленность, индивидуально-личностную окрашенность. При этом, в синагоге, наряду с отдельными древними храмовыми мелодиями и песнопениями, нашли себе место любимые мелодии пастухов и царедворцев, а игра на музыкальных инструментах, гораздо менее ценимая в литургии Храма, осталась вне музыкальной традиции - может быть потому, что синагога собирала евреев в основном по субботам и в праздники - дни, когда игра на музыкальных инструментах категорически запрещена. Таким образом, в отличие от храмовой, синагогальная музыка стала исключительно вокальной и оставалась таковой на протяжении многих последующих столетий.
Для публичного чтения Торы и других текстов Священного Писания в древности возник и выработался особый вид литургического речитатива - соединение собственно чтения вслух с протяжно-распевной декламацией. При этом мелодика и ритмика всецело подчинены смысловому значению и структуре текста. Впоследствии такую манеру чтения нараспев стали называть кантилляцией (от лат. cantillo - пою тихо, слабо). Кантилляцию псалмов назвали псалмодией (от греческого псалмос - псалом и оде - песнь, пение). В литургической практике возник особый стиль исполнения - псалмодическая речитация, которая отличалась строгостью, эмоциональной сдержанностью (в противовес "мирскому" пению). При речитации допускались мелизматика и элементы импровизации.
Впоследствии в диаспоре сложились три основных стиля псалмодии, характерных для трех крупных еврейских общин - йеменской (наиболее древней и консервативной), сефардской и ашкеназской (общины европейских евреев). Стиль псалмодии сефардской и некоторых других восточных еврейских общин, по мнению ученых, испытал влияние арабской традиции. Ашкеназская псалмодия более поздняя - она находилась под влиянием европейской культуры XIV-XV веков.
К концу VII-го века появились хазаны – исполнители, импровизаторы, сочинители новых и традиционных молитв. Их роль высоко ценилась в общинах, поскольку этот шелиах цибур (шац - ивр.) совершал молитву как бы от лица всей общины.
Поскольку искусство хазанута, сама профессия стали передаваться по наследству, а браки заключаться в собственной среде, возникло нечто вроде современного профсоюза канторов.
К началу XIX-го века сторонники просвещения - Хаскалы (ивр.) стали пытаться использовать в синагогальной службе орган и приблизить музыкально-интонационную составляющую к католическим рецептам. Некоторые хазаны доходили до того, что использовали в молитвах оперные мотивы Верди и Мейербера.
Однако восточноевропейское канторское искусство твёрдо придерживалось еврейских традиций, при этом значительно уступая западникам по части эстетики. И тут свершился синтез двух направлений, в результате чего выиграла наша канторская музыка. Соединились два подхода: венского кантора, западника Саломона Зульцера и восточноевропейского, в частности, хасидского, представленного Нисаном Белзером-Спиваком.
Сложившееся новое направление взяло от "западников" эстетику и музыкальную культуру, отказавшись от наслоений, сближавших реформистский хазанут с христианской традицией. С другой стороны, оно включило в себя сердечность, душевность, экстаз в молитве (кавана - ивр.), идущие от хасидизма, но отказалось от упрощённого подхода к мелодии. Теперь от хазана, а также от хористов требовалась не просто музыкальная грамота, но и культура: музыкальная и всеобщая. При этом религиозные требования оставались незыблемыми.
Эта традиция в дальнейшем была представлена сотнями величайших канторов и синагогальных хоров. Несмотря на общее падение интереса к европейской хоровой культуре, продолжающееся уже более 50 лет, еврейское канторское искусство процветает. Оно в какой-то степени возродилось даже на постсоветском пространстве. Возвращаются традиции Йоэля Страшунского, Эфраима Залмана Разумного, Авраама Мойше Бернштейна, Гершона Сироты, Йосэлэ Розенблата, Йозефа Шмидта, Мойше Ойшера, Михаила Александровича.
Говоря о традиции, нельзя не остановиться на замечательной личности, значительно обогатившей культуру и сам подход к синагогальному пению. Речь идёт о раве Шауле Едидие Эльазаре Таубе (1886-1947) – ярчайшем представителе "моджицэр нэгинэ" (напевы местечка Моджиц-Демблин).
В традиционном хасидском пении эстетика и вокальная сторона не казались столь важными. Но моджицкие раввины относились к пению очень серьёзно. В отличие от рава Исроэла Тауба (1848-1920), изучавшего нотную грамоту по учебнику маскила из Вильно - Нисна Голомба (1853-1934), Ш. Е. Э. Тауб не только свободно читал с листа, но и изучал теорию музыки.
В 1920-м г. Ш. Е. Э. Тауб был провозглашён адмором Моджица, где концентрировались лучшие представители моджицкого направления в хазануте. Настоящую же, по выражению еврейского музыковеда и дирижёра И. Фатера, "кузницу моджицкого напева" он создал в Отвацке, пригороде Варшавы, где поселился в 1928-м году. Здесь, как полагают, ребе создал около 700 напевов.
Во всех странах Запада, как и в Израиле, действуют многочисленные синагогальные хоры, также сформировавшиеся на основе великих традиций канторского пения.
В целом хазанут – это огромная тема, которую в небольшой статье можно обозначить лишь пунктирно, попытаться, таким образом, вызвать интерес у тех, кто не знаком с этим великолепным искусством.
Кременчуг, как город с большим процентом еврейского населения, до революции славился своими мастерами - канторами. Одним из них был хазан Арье Лейб Рутман.
Арье Лейб родился в 1866 в местечке Жлобин, Могилевской губернии, Российской империи (ныне Белоруссия).
Его учителями были выдающиеся канторы Борух-Давид Кершер, Йоэль-Зейлиг Минскер и Ноах Лидер, у которых маленький мальчик был солистом хора.
Свой первый пост кантора он получил в Бобруйске. Позже он служил в Слониме. Далее Рутман был приглашен в Одессу, где в то время пели величайшие канторы своего поколения: Алтер-Ихиэль Карниоль и Залмен Розумный (Соломон Разумный). В начале Рутман был кантором синагоги рубщиков мяса ("геккерс шул") и Новой синагоги Кляйнмана.
В дальнейшем Арье Лейб Рутман, по приглашению еврейской общины, переехал в Кременчуг и служил в специально для него построенной синагоге, которую евреи называли его именем: Рутманс Шул.
Концерты канторской синагогальной музыки, когда выступали поистине выдающиеся мастера, были в то время не редким явлением для нашего города. Кременчуг посетили известные канторы: Шамай Маргулис (Shammai Margulies) из Житомира, Меир Писсак (Meir Pissack) из Бердичева, в городе некоторое время работал хазан Шломо Рабец (Shlomo Rabetz,1885 -1981), здесь пел замечательный кантор Михаил Александрович (1914 – 2002).
Затем последовало назначение кантором Санкт-Петербургской Хоральной синагоги и, наконец, Рутмана, к тому времени уже считавшегося "вторым номером" (вслед за Залменом Розумным) в "табели о рангах" восточноевропейских канторов, пригласили на работу в Варшаву. Одновременно последовало и предложение от фирмы Зонофон (Zonophone) о записи серии грампластинок. Таким образом Арье Лейб Рутман стал первым европейским кантором, осуществившим запись для Зонофон. Однако раздосадованный утомительным процессом студийной записи Рутман вскоре разорвал свой контракт с Зонофон.
Для завершения работы фирма пригласила Савела Квартина. Записи, сделанные Квартиным для фирмы Зонофон, принесли ему мировую известность.
В 1913 Рутман приехал в Соединенные Штаты с визитом, но был вынужден остаться из-за разразившейся первой мировой войны. Сначала Арье Лейб служил кантором общины Кегилат Йешурун в Нью-Йорке, а затем в Детройте, в бостонской "Хадерет Исраэль" и Толедо, штат Огайо.
Арье Лейб Рутман скончался в Нью-Йорке в 1935.
Настоящий "беспримесный" кантор, блестящий знаток еврейской литургии, языка и поговорок, обладатель мягкого гибкого тенора, замечательный импровизатор Рутман не сумел получить должного признания в Америке. Виной этому, видимо, послужили его эксцентричность и непредсказуемость.
В памяти современников Арье Лейб Рутман остался "Кантором канторов" и основателем собственной, в прямом и переносном смысле, канторской школы, выпускников которой называли "рутманистами".
Кантор Арье Лейб Рутман (1866 - 1935)
Кантор поёт в синагоге
Якщо ви помітили помилку, виділіть необхідний текст і натисніть Ctrl + Enter, щоб повідомити про це редакцію
Останні новини
18:22
2 листопада
16:50
2 листопада
14:50
2 листопада
08:05
2 листопада
14:57
1 листопада
11:03
1 листопада
ТОП новини
Оголошення
16:04, 22 жовтня
508
20:15, 27 жовтня
9
14:36, 25 жовтня
11:08, 25 жовтня
live comments feed...