История древлеправославного прихода села Сосновка Гадячского района Полтавской области. Часть вторая

Г Л А В А 2.

Заботы древлеправославных христиан о местах для общей молитвы. Мечта о церкви и осуществление этой мечты.

Одной из самых насущных проблем древлеправославной общины села была потребность в молитвенном доме. Так как подходящего пустого помещения не было, то один из братии – Фома Степанович Рудченко (родной брат Ивана Степановича) предложил, чтобы в его доме молились. На это предложение все согласились. Потом он к своему жилому дому пристроил другой дом, просто, по обычаю деревенскому; величиною 10 аршин длины и ширины. Высота стен – 3,5 аршина с четырьмя небольшими оконцами. Дом покрыл соломой и определил его для моленной всему обществу. Эту моленную так и называли – молена Фомы Степановича. Ему, как хозяину и попечителю, доверили ведение денежных средств, заботу о порядке и просвещении, и благословили его Именем Божиим послужить всей братии.

Иконы и книги для моленной собирали всем миром. Некоторые книги и иконы пожертвовал Иван Степанович, много привозил Василий Никифорович Белан, который специально для этого ездил в Москву и другие города. Первое время среди древлеправославных не было человека, знающего церковный устав. Это очень озадачило всех. Но по промыслу Божию уставщик нашелся. Жил он в соседнем местечке Рашевка, что находилось, примерно, в 12 верстах от Свинарной. Звали его – Василий Николаевич Мартаков. Жил он там с женой и двумя детьми. Его и уговорили вести службы.

Три года, по воскресениям и большим праздникам, привозили его на лошадях в Свинарную, для проведения служб. Для этого был нанят специально извозчик, которому в складчину платили около 100 рублей в год. За эти три года наиболее грамотные мужики сами научились уставу. Стали ездить по церквам (в Лужки, в Москву), и там, в приходах церковных, покупали книги, иконы, подучивались уставу. После смерти Мартакова купили некоторые необходимые книги у его жены. Всё, что нужно было для моленной (книги, иконы, подсвечники, аналои, пелены и др.) покупалось за деньги, собранные на тарелку, с которой попечитель, после службы часов, обходил всю братию, собравшуюся в моленной. Пополняли общую кассу и отдельные пожертвования прихожан и милостыни, присылаемые из Сибири. Также для моленной были подарены книги и иконы, а также кресты из Лужков и Ростова. Вследствие этого моленная имела в достаточном количестве и икон и книг.

Попечители моленной избирались всем обществом на год или два. Вторым попечителем был Викул Меняйло, потом – Иван Прохорович Подгайный, за ним – Ермолай Дубовик. Дальше – Севастьян Харитонович Кобзарь (сын Харитона Кобзаря, бывшего в ссылке за веру), потом опять Фома Степанович. Если кому-то из братии срочно требовались деньги, то ему давали взаймы из той суммы, что была в моленной. Через время занимавший возвращал долг. Но большая часть денег была «по людях». Когда Фома Степанович, по старости, попросил заменить его другим попечителем, то это дело доверили Куприяну Рудченко, который пробыл попечителем моленной лет семь или восемь. При его службе оказался порядочным общий приход денег, и поэтому, стали держать совет на предмет постройки нового молитвенного здания. К тому времени моленная Фомы Степановича прослужила уже около 30 лет.

По записям Фомы Степановича Белана: « За сие минувшее время братии умножилось и побольше к вере обратилось, и не довлеет сия молена, ко вмещению людей собирающихся очень тесна. А к сему и обветшала и не на месте приличном стоит, в тесноте двора, и не к востоку построена. И мы прошлого году совет меж собою сотворихом, чтоб выстроить нам новый моленый дом по подобию церкви, и на ином, пространнейшем, месте, прямо к востоку дверьми. Тут паки тот же благодетель наш опять пожелал, чтобы и нову молену построить на своей земле, и определил место на другом же дворе, где и дом построил нарочно, для прожития и упокоения странных и убогих и пришельцев.» А также, ради пользы всех, приходящих в молену, чтобы прежде службы можно было погреться зимою, или спрятаться от непогоды. Так Фома Степанович желал и объяснял, что дом этот не будет лишь его одного, но общий, всей братии. В последствии, в этом доме поселили вдову и сирот Василия Николаевича Мартакова, так как в Рашевке на то время древлеправославных уже не было, и они терпели нужду материальную и духовную. Вся братия заботилась о них, а они, как могли, заботились о братии.

Так, дочь Мартакова – Евдокия, часто молилась каноны по просьбе нуждающихся неграмотных христиан, за что все были ей премного благодарны. Сын же покойного Мартакова – Александр, был калека (не ходил ногами) и жил, по смерти матери, попечением своей сестры и прихожан моленной. Рядом с этим домом и благословил Фома Степанович место и «… пожелал, чтобы при этом была и церковь. И более сам желал в этом благом и богоугодном деле поспешити и помоществовати, и позаботиться устроить этот преднамеренный молитвенный храм, чтобы за живота и сделать во своем дворе пространну ограду овцам Христовым, и всей братии - добрый покой. Но, как добрый старец был уже преклонных лет, прожил на земли 80 годков, и сего, 7414 года заболел с 1 генваря, и 14 того же месяца преставился на вечный покой. » Как при жизни, так и по смерти Фомы Степановича, попечителем моленой оставался Куприян. Посоветовавшись, начали заботиться и собираться непременно купить лес, запастись дровами, сосной на общие деньги.

Потом общими усилиями рубили лес и свозили, нанимали и кормили пильщиков. За пилку Куприян платил общими деньгами. Так что, за покупку и за пилку сот до пяти денег Куприян уплатил. После того прошел год, и два. Лежит дерево, и капитала мало осталось общего, не имелось средств, чтобы начать стройку. Собрались, и сложили дерево на том дворе, который определил Фома Степанович для возведения моленой. Посоветовавшись между собой, как поступать дальше, решили избрать человека и послать его в Москву, к духовному отцу – священноиерею Максиму, и попросить у него совета относительно начала строительства и приобретения необходимых средств. « А потом и христолюбивых и милостивых християн, иже где по всей Руси живущих, попросити помощи, как и сам отец Максим советовал, егда прошлой год к празднику Святых Апостол Петра и Павла приезжал к нам, ради духовных нужд и недостатков. Как мы его просили. И он, Бога ради, трудился посетить нашу худость. Он у нас младенцев, отрок и отроковиц крестил, и довершал 140 душ, и видел нашу ветхую и малую молену, и видел наше собрание, и велию тесноту и скудость, и советовал, чтобы мы построили общую большую молену, и мы рекли к нему: « отче наш, Максиме, издавна желаем мы, но как наше к вере обращение от малых и нищих людей, как видите, и никак не соберемся построить». И отец Максим сказал: «Бог да поспешит и поможет вам, точию приложите тщание сколько можете, по сим соберитесь. А что не достанет, можете, Христа ради, помощи у добрых людей попросить».

Когда посланные от братии люди прибыли к отцу Максиму, он, выслушав их, посоветовал обратиться за помощью к общему всем христианам благодетелю и защитнику церкви Христовой - Николаю Александровичу Бугрову. Итак, по благословению отца Максима, поехали люди в Нижний Новгород к Бугрову. « Достигнувши во двор, спросили о владыце дому. Получили от работников двора ответ, что нет хозяина дома, а будет на третий день. И так, по совету дворян, пошли на кладбище вящего благоустроения помолитися, и пребыти тамо, заидеже Господь благоволит нам видети владыку дома. И, как советовал отец Максим, и ему известили. И, пришедшие туда, покой, и пребывание, и пищу имели, идеже страннии имеют, идеже старцы честнии и богомольцы обитают, идеже священницы и иноцы водворяются, идеже вси страннии и пришельцы всяких изобилий душевных и телесных насыщаются. И наши пришельцы добре были приняты; и там от живущих старец были знакомыя нашему обществу, и вопросили наших пришельцев, глаголющее: «Как Бог вас Сам приведе с такой дальней страны, и чего ради семо приехали?» Тогда наши посланники объявили старцам всю истину, и чего ради прибыли, по совету отца Максима, нарочно к самому хозяину с просьбой, чтобы помог нашему скудному обществу новопознающих истинную Христову веру, и не имеющих обители, для прибежища желающих спастися, и для собрания, молитвы ради, и церковной службы. Сие услышавши, честные старцы сказали, что благо, братие, ваше желание и прошение, но точию примите и наш благий совет. Мы здесь живем и все знаем: воистину наш хозяин благ и милостив и щедр, и изобильно подает в нуждах к нему притекающим и истинно просящим. Так, и в сей нужде, общей с вами, многим християнам помог в созидании молитвенных домов деревянных и каменных. Даже и сам, негде не имущим своих средств, построил. Но, и се скажем, в сии времена есть такие, что и с лестию приходят просить того ради. Хозяин наш не приемлет прошения без ясного споручения и засвидетельствования. А ваша просьба написана не самому ему, а обще ко всем христианом, и хотя и подписались ваша братия, но правительством, или от волостного правления не засвидетельствовано. Но если бы вы так сделали: просьбу написали нарочно к единому самому ему, и подписали, и заверили волостным правлением, или хотя сельским старостою, и тогда бы вам прилично подать просьбу, понеже так форма требует. А так лучше, мы советуем, и не являйтесь с вашею просьбою, понеже может хозяин даже и отринуть ю». Тогда наши посланники сказали: «Воистину, тако есть, якоже глаголете. Но, мы люди простые, и недоумели тако сделати, и нам никто наставления не преподал. Ниже отец Максим, когда у нас был, о сем воспомянул, но только советовал, что можете просить у християн помощи. А когда нас к нему послали, тогда и отец говорил, что нужно было вам хотя заверить правительством, и мы сказали ему тогда: «Наша братия так судит, что нет нам истеннейшаго свидетеля и споручника и ходатая по Бозе, как токмо отец наш духовный – пастырь наш, иерей Бога вышняго. И он послал нас семо.» Но, как вы, добрые старцы, сказали нам, мы теперь и сами поняли, как можем к нему приступить и нашу просьбу ему изложить. Добре поучает нас и Писание: « Вопроси отцы твои и возвестят ти старцы твоя и рекут тебе.» И что нам теперь делать, камо обратиться и как и к дому и ко братии своей, пославшей нас, воротиться? И рекоша старцы: « Что вам делать? Ошибка ваша, что всуе убыток и расход понесли. Поезжайте прямо к дому, и объясните всему обществу вашему наш совет, и как нужно бы вам сделать форменно, и тогда и просить, где желаете. Много на Руси людей добрых и милостивых, ищущих своей душе спасения. И аще с верою и истиною попросите, - помогут вам в сем благом и богоугодном деле». И так наши, по совету старцев, и приехали тщи домой, и возвестили нам вся бывшая».

Немного посетовав на то, что не исполнили посланники их просьбы и совета батюшки Максима, и не дождались приезда мецената и великого благотворителя - Николая Александровича Бугрова, чтобы лично побеседовать с ним, братия решила, что так видно было самому Господу угодно, и из-за грехов не смогли в это лето собраться строить. Или не пришло еще время. Потом от своих трудов собрали еще сот пять рублей и на деньги те закупили лесу, приготовили бревен и сложили их, так как начинать строить в тот год еще не могли. Решили за зиму еще подсобрать деньжат, и после Пасхи, с Божьей помощью, начать строительство. Позже подсчитали, сколько, примерно, нужно денег для строительства моленой. Получалось, что нужно не менее трех тысяч. Такой суммы своими силами собрать было невозможно. И потому, решили разослать посланников ко всем единоверным христианам за помощью, ведь Сам Господь Исус Христос в Евангелии учит: « Аще кии владыка желает что устроити и прежде да сочтет имение. Аще довольно будет на созидание, тогда начинает и совершает. А если не сочтет и начнет созидати и не совершит, посрамлен бывает.» По сему и они не могли начать, пока не обладали бы необходимой суммой. Прежде всего, собравшись в неделю Святых Отец, они написали в Нижний Новгород, к Николаю Александровичу Бугрову, письмо следующего содержания: «… Получите, и прочитавши разсудите сами, как Богу угодно, и что на пользу души. Посланники наши возвестили нам, как Вы никого не призрите, ни просящих остависте без милости Вашея десницы. Простите нас, Христа ради, и не прогневайтеся на нас, ниже огорчитеся, что мы отяготили Вас чтением нашего письма. И своим незлобием не отверзите от себя глаголов наших. Тако мы вси обще последнейшие просим, помозите нам возградить молитвенный дом от Вашего душеспасительного богатства. Как писано - избавление мужу свое ему богатство. Покажите свою к нам любовь, да не останется дерево наше и другое лето, но да Вашею помощию скорее примемся за дело. Утешите нас своим милосердием. Подайте нам свой благий ответ, дабы мы получили к празднику Богоявления ничто же сумняшеся, аще восхощете милость показати, то вам вся возможна. Аще тако, как отец Максим советовал, можете его вопросити, он все скажет, что воистину тако есть и желание наше сердечное о созидании молитвенного дома. И просьба наша не лицемерная ниже ложная. Аще ли восхощете, и тако, как нам советовали старцы, чтобы мы засвидетельствовали просьбу нашу правительством, то и се можем сотворити, если оно неотложно нужно. И вы можете увериться. И можете кого-либо верного человека нарочно к нам послати и своима очима усмотрети и уверитися. Вам вся возможна. Мы же точию остались молитися Царю Небесному, да соблаговолит и поможет нам смиренным. Как Он сам рекл: «Без мене не можете творити ничесоже». И Давыд вещает: « Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии». Так мы прежде Бога помощника призываем и всю надежду на Него полагаем. Но с тим и к вам по Бозе, как друга Христова просим, аще что можете – помозите. Да и не во тще труды ваша будут. При сем за вся сия простите нас Христа ради. Остаемся ждать вашего ответа и надеемся при ответе милость кую получити, как Богу будет угодно, как Он сам глаголет: «Милости хощу, а не жертвы». И: «Блажен муж, щедря и дая». Написася сия грамота 7414 года месяца декабря в 24 день.» Вскоре после смерти Фомы Степановича Куприян попросил, чтобы его освободили от попечения моленой, так как он уже довольно долго послужил братии. На совете, вместо Куприяна братия решили избрать Луку Торяника. «Так как он житель при моленной и домашнее дело». Так и просили Луку послужить братии: быть попечителем моленной и вести средства и порядки. Лука согласился. И избрали и благословили его. Потом предложили, что нужно иметь в моленной хозяйственную и амбарную книгу, чтобы записывать туда приход и расход. Лука охотно поддержал эту идею, сказав, что лучше всего все записывать, чтобы не было ни у кого никакого сомнения. Он просил, чтобы избрали ему толкового помощника, чтобы с ним вести дела. Так порешили, и так сделали. Лука купил книгу, и первое записали, сколько Куприян за покупку леса и пилку заплатил общих денег, потом еще готового от прихода капиталу отдал 96 рублей, которые получил Лука на руки – и те записали в книгу. Записали, также, и те деньги, что были даны взаймы людям, сколько у кого. Также записывали в книгу расходы на молену, а именно – на оливу, за которой ездили в Одессу и Кременчуг, на воск и прочее. Николай Александрович Бугров пожертвовал на строительство молитвенного дома 250 рублей, и Лука, как попечитель, получил их лично в руки. Но постройка не начиналась, а время шло. Так наступил 1909 год, и на праздник Рожества Христова состоялось собрание и совет, как бы непременно собраться бы и строить. Лука заявил, что минувший год был очень скудным и собрать деньги будет трудно, возможно придется еще год подождать. Тогда собравшиеся предложили сосчитать весь расход и приход по моленной, чтобы было всему обществу известно. Тогда Лука пригласил грамотных людей, и на праздниках сосчитали все средства за 1909 год, объявив всей братии в моленой. Приход превышал расход, и оказалось наличными 65 рублей и на 20 рублей воску готового, купленного. Посоветовавшись, решили отложить строительство моленой еще на год. А в конце 1910 года, именно на праздник Рожества Христова, опять было собрание насчет строительства молитвенного дома, чтобы посчитать накопленные за год средства, точно определить место, чтобы оно было общественное, и потолковать, за что строить.

Лука сказал, что пока ничего жертвовать не надо, так как общих денег сейчас сот до семи есть, и за эти средства можно начинать строить, а ежели не хватит, то тогда можно жертвовать, или можно занимать в долг обществом, сколько потребуется. Так, конкретно, на этом собрании ни до чего и не договорились. Поэтому через неделю, 2 января 1911 года, вся братия снова собралась на совет насчет постройки молитвенного дома и избрания места для этого. Решили там строить, где покойный дед Фома дарствовал, и спросили Луку, согласен ли он затвердить двор за обществом, так, как обещал его тесть. Лука перед всем обществом согласился, и даже пообещал выдать документ, подтверждающий это. Также обещал дать новых дубов ( своих личных) на основание, сколько потребуется, и предложил, после крещенской ярмарки, на его лугу дубы рубить и возить к месту стройки, чтобы были готовы к весне. Так все было оговорено, но письменно ничего не затвердили и не засвидетельствовали. Кое-кто говорил, что нужно условие написать и всем подписаться. Но так, как у Луки на то время подоспели важные дела по хозяйству ( была украдена лошадь и необходимо было искать), то окончательное решение всех вопросов отложили до следующего собрания. Так случилось, что Лука простудился, заболел, и в последних числах января месяца скончался. После девятин, помощник по моленной, Андриян, собрал всё общество, чтобы на место Луки избрать попечителя моленой, и окончить совет насчет постройки нового молитвенного дома. Попечителем, вместо Луки, избрали его сына – Федора Лукича Торяника, и благословили его на труды.

Потом составили условие насчет постройки моленной, и записали его на бумаге. Условие прочли всей братии с тем, чтобы все подписали, и, таким образом, утвердили его. В условии было 8 пунктов, а именно: « Чтобы церковь Христову иметь, и священство, по правилам святых отец, по древлецерковным книгам принимати, и от такового благочестиваго священника вся таины церковныя принимати и всяку святыню. И к себе призывати треб ради исполнения, ради крещения, миропомазания, ради покаяния и причащения тела и крови Христовых, и ради брака законного, чтобы неотложно от священника венчался всяк желающий иметь законную жену. Также и маслоосвящение над болящими, так же и всё, что по чину церковному совершает священник, как освящение хлебов, и водоосвящение, вина, и масла, и овощей вся суть свята, и со страхом и верою принимати, и прочая.» Но о месте, где строить, и какие должны быть в моленой порядки и обязанности попечителя, и как должны вестись записи и рассмотрение братией разных дел, как то самоволие, безчиние, злотворение, нанесение обид друг другу, и прочее, не было вовсе оговорено и записано. Потому больше половины собравшихся не согласились подписать это условие. Не подписал его и попечитель моленной – Федор Лукич. Он посоветовал послать это условие в Климово к отцу духовному и ко всему тамошнему обществу, чтобы они рассмотрели и высказали свои суждения. Условие послали в Климово.

Ждали месяца два, но обратно условия так и не получили. А потом получили письмо от батюшки, что он. и все климовское общество условие просмотрели, признали правильным и засвидетельствовали, и с ответным письмом послали его обратно по почте на имя Федора Лукича Торяника. Но Федор Лукич говорил, что условия он по почте не получал. Решили, что оно где-то затерялось в дороге, или сельские десятники утаили. Тогда общество предложило опять собраться и точно посчитать общие деньги, так как покойный попечитель, Лука, говорил - примерно сот семь, а точно никто не считал, да и времени с тех пор прошло довольно много. Решили, зная точную сумму, посоветоваться и о начале строительства моленной, так как сумма уже должна быть приличная. Но Федор Лукич отвечал, что это неправда, что сот до семи капиталу было при отце. Что, будто, покойный отец говорил ему, что у них только две сотни общих денег и, чтобы он отдал три сотни обществу. После такого ответа Федора Лукича все собрались и решили посчитать капитал по книгам и собрать его. И если согласен Федор затвердить двор на общество, как и дед дарствовал, и отец был согласен, то строить молену там, а если не согласен, то другое место искать. И если даже сейчас и не начинать строить, всё же деньги нужно посчитать, чтобы все знали точную сумму. На собрании те люди, что сами слышали, как покойный Лука объяснял, что общего капиталу сот до семи наберется, подтверждали и доказывали это Федору Лукичу и советовали получше посчитать по книгам и записям, сколько их окажется. Спрашивали, согласен ли Федор документально записать двор на общество. На это Федор Лукич всей братии в моленной ответствовал, что он и считать не будет, и дать ничего из своих рук не даст, и что тут общества ничто не касается; что и молена, и что в моленной – всё дедово и деду жертвовалось, а теперь и молена, и всё – его»… «а все вы в гости в молену ходите. Угодно – ходите, а не угодно – не ходите, а я из двора никому ничего не отдам».

После этого братия перестала ходить и усердие отложилось. Помощник Андриян уволился, не захотел вести дела по моленой. Некоторые, знающие люди, пересчитали доход и расход, что при жизни Луки имели, за 1910 год. И будто более 100 рублей по книге приходу выше расходу насчитали. Но это не при всем обществе, а сами. Итак, помощник ушел, пономарь – тоже. Тогда и сам Федор Лукич сказал, что не желает более служить обществу, положил начал и ушел. Пономарем избрали Сергия Жовтодеда., а попечителя и помощника так и не избрали. Так и осталась неизвестной обществу точная сумма денег, и дерево так и осталось лежать. Но, всё же, люди собирались еще и еще, чтобы общим советом решить вопрос о строительстве молитвенного дома. И еще один важный вопрос волновал братию: не было отдельного кладбища для древлеправославных. Покойников хоронили на общем сельском кладбище в уголке, а кто не желал – то во дворе дома. Так, в своем дворе был похоронен Василий Никифорович Белан (дневники которого очень помогли в составлении этого повествования) и его сродники. Так же на своем подворье был похоронен и Иван Степанович Рудченко. Но, если могилки Беланов находятся в хорошем состоянии, так как там проживает дочь Василия Никифоровича – Пелагея, и постоянно ухаживает за ними, то могилка Ивана Степановича, при разделе земли в годы коллективизации, попала к посторонним людям и была распахана.

На вопрос – зачем распахали могилку – хозяйка огорода ответила, что она мешала вспахивать огород трактором. Вот такое прискорбное дело получилось: человек вернул людей к вере истинной, а мы даже могилке его не можем поклониться, так как таковой просто не существует. Как следствие этого, возникла идея просить хозяев огорода, чтобы разрешили раскопать то место, где была могилка и перенести останки Ивана Степановича на кладбище. Но вот получится ли осуществить это, разрешат ли хозяева огорода – неизвестно. Итак, собранием всей братии решили просить сельскую управу, чтобы выделила земли для древлеправославного кладбища.

Земля была выделена, и в 1912 году там был похоронен первый покойник – младенец Агафья. Вот именно на той, действительно общей земле, наученные горьким опытом люди, и решили строить молитвенный дом. Некоторые предлагали строить церковь, но средства не позволяли этого сделать. Да и влияние безпоповцев ( были и такие) сыграло свою роль. Примерно с 1913 года начали готовиться к строительству. На это дело давали всё, кто что мог. Нелегко было в те годы доставать строительные материалы. Очень осторожно поступали с деревом, чтобы не повторился горький опыт первых двух попыток, когда дерево протрухло из-за времени. За доской ездили на лошадях в Ромны, за гвоздями – в Кривой Рог. Такими же усилиями приходилось доставать и всё остальное. Но желание построить молитвенный дом было настолько велико, что эти трудности не пугали. Времени не хотели терять ни недели.

Сразу же, как собрались с материалами и средствами, приступили к строительству. А так как это время подоспело весной, когда нужно было исполнять неотложные работы в поле, то наняли мастеров из соседнего селения Лютеньки, и те делали фундамент, возводили стены. Фундамент был высокий, и, вообще, всё здание – высокое. Чтобы открыть ставни - приставляли лестницу. Молена делилась на три части: клирос, середину и притвор. Потолок был полукруглым. Для отопления, сначала, установили печку-буржуйку, но она плохо обогревала здание. Тогда сделали «грубку» и стало намного теплее. Крышу покрыли железом, стены облицевали глиной. Строили молену около двух лет и в 1917 году на празднование Введения во Храм Пресвятой Богородицы отслужили первую службу.

Молились на правом клиросе, и только на Пасху делились на два клироса. Клироса были устроены на возвышении, посредине был престол. На нем – крест с серебряным венцом, а по бокам – две иконы Богородицы, тоже с венцами. Молена имела два боковых и один главный вход. Мужчины входили в правые боковые двери, а женщины – в средние. Пономарем в новой моленной был Григорий Мисюра, а настоятелем – Леонтий Мартышевский. Клирошан было примерно человек пятнадцать, все мужчины. В этой моленной собирались до 1933 года, а в 1934 году власти запретили молиться и молитвенный дом закрыли. Мало того – устроили в нем сельский клуб, и на кладбище допоздна звучали песни и пляски, оскорбляя и унижая сердца верующих, и надругаясь над памятью умерших. Наиболее рьяные активисты- безбожники до того доходили, что иконами топили печь. Узнав об этом варварстве, молодые люди из древлеправославных тайно пробирались туда и уносили иконы, таким образом спасая их. Христиане молились по ночам, тайно от властей, собираясь то у одного, то у другого, чтобы никто не знал.

Приходилось носить с собой мешки со служебными книгами, но желание воздавать хвалу Господу Богу было сильнее усталости и страха. Часто христиан выслеживали и разгоняли, но ничто не могло остановить или запугать Боголюбовых сердец. Позже молена была снесена активистами-безбожниками, представителями местного колхоза. Говорят, из неё был построен склад для зерна. А то, что осталось, распилили на дрова, которыми топили печь, когда варили обеды работающим в поле колхозникам. Еще и до сих пор на кладбище виднеется холмик на том месте, где был престол… В военные, и первые послевоенные годы, в Сосновке было, примерно, сто древлеправославных семей. Уставщиком в то время был дед Леонтий, все его звали Левко Жиленко. А когда умер, молились по книгам, как научены были. Собирались по домам, тайком, чаще всего у деда Галактиона. Мужчин было мало, да и те не ходили. Устав приходилось вести женщинам. Евангелие и Апостол читать было некому. Тогда Галина Торяник поехала в Москву, в древлеправославную церковь, к своему духовному отцу, и рассказала о сложившейся ситуации. И священник благословил её читать Евангелие. Бабка Христина читала Эксапсалмы, а Елена Рудченко – Апостол. А потом с фронта стали приходить мужчины.

С 1945 года уставщиком стал Матвей Ильич Мартышевский. Так и продолжали ходить молиться по домам – сегодня у одного, завтра – у другого. Некоторое время молились у Евстафия, у Фрола. В 1974 году, из соседнего селения Лютеньки, в родную Сосновку переехала Марья Захаровна Скаженик. В тихом, спокойном уголке села, она купила дом и предложила ходить к ней молиться. С 1974 года по 1994 – 20 лет – собирались верующие в доме Марьи Захаровны. Каждый год сюда приезжал священник, и люди имели возможность исповедаться и принять святое причастие. Многие из братии не раз ездили в церковь в Новозыбков, во Льгов, в Москву и в Курск. Оттуда возвращались с массой впечатлений, с мечтой о церкви в родном селе. В конце 80-х - начале 90-х годов, когда политика правительства относительно веры несколько смягчилась, и разрешено было открывать новые приходы, о церкви заговорили всерьез. Начали собирать деньги и покупать стройматериалы.

9 июля 1992 года Высокопреосвященнейший Архиепископ Геннадий освятил место для постройки храма. Оно почти совпало с местом разрушенной колхозными активистами молены. Дружно принялись люди за работу. Меньше года пошло на возведение стен и крыши. Людям не терпелось поскорее начать молиться в церкви. Всё, что только могли, делали сами, не считаясь со временем. И когда все необходимые внутренние работы были сделаны, храм был освящен малым освящением, и в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы открыл свои двери для верующих. Еще не сделана колокольня и не завершены другие работы снаружи, но внутри храма совершаются богослужения.

Древлеправославные христиане - Арсентий Филиппович Рудченко и его супруга Наталия. с. Сосновка, Гадячского р-на, Полтавской обл.

Спасо-Преображенский Древлеправославный Кафедральный Собор в г. Новозыбкове был построен в 1911-1914 гг. на средства купца-старовера Кублицкого.

Древлеправославные начетчики. Кон.XIX - нач.XX века.

Слево направо: Древлеправославный Епископ Стефан (Расторгуев), Древлеправославный Архиепископ Никола (Позднев), Древлеправославный Епископ Пансофий (Ивлиев).