• Головна
  • Что мы знаем о церковной реформе XVII века?
17:01, 13 жовтня 2014 р.

Что мы знаем о церковной реформе XVII века?

О церковной реформе патриарха Никона в народе давно сложилось довольно устойчивое мнение, которое не соответствует реальному положению вещей. Отход церковного сознания от «реальности», касательно никоновой реформы, произошел вследствие умышленного сокрытия «реформаторами» и их последователями правды об истинных причинах церковных преобразований XVII века.

К сожалению, истина целенаправленно скрывается и сегодня, поэтому вы не найдете правдивой и объективной информации о расколе, несмотря на возрастающий интерес к данному вопросу. 

Полуправдой душа человека, ищущего истину, насытиться не может. Сказано: «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся» (Мф. 5, 6).

По всему видно, что наступает время, когда правда о церковной реформе патриарха Никона, тщательно скрываемая от народа, перестает быть тайной для православного сообщества и надеемся, это будет способствовать преодолению затянувшегося церковного раскола.

В 1971 году состоялся Поместный Собор Русской Православной Церкви, на котором были сняты (аннулированы) клятвы на "старину", а также все порицательные выражения, относящиеся к дониконовским богослужебным книгам и чинам, и, в особенности, к двоеперстию, которым на протяжении семи веков, до раскола, крестились благочестивые предки славян.

Постановления разбойничьих соборов 1656 и 1666-1667 годов, анафематствовавших старые церковные предания, были не только формально отменены, но и признаны «яко не бывшие». На последующих Соборах (1988, 2000, 2004 и 2008 гг.) решения Собора 1971 года об отмене клятв на старые чины были подтверждены и закреплены. Более того, в 2000 году, на юбилейной конференции, посвященной 200-летию канонического бытия Старообрядческих Единоверческих приходов в лоне РПЦ, было сказано, что старые чины следует хранить как «сугубую драгоценность в литургической сокровищнице Церкви», и в первый раз, после трагического раскола XVII века, в стенах Успенского собора Кремля была проведена служба по древлеправославному чину.

В связи с этим невольно возникает вопрос: а почему после стольких лет гонений и притеснений древлеправославных вдруг так резко Церковь заговорила об этом? Почему старые книги и чины, которые были прокляты новообрядцами как «еретические», вдруг стали сугубой драгоценностью в литургической сокровищнице Церкви, и почему постановления соборов 1656 и 1666-1667 годов, которыми Церковь руководствовалась не одно столетие, были отменены и признаны «яко не бывшие»?
Оказывается, то, что мы до сих пор думали о церковной «реформе» XVII века, мягко говоря, не соответствует действительности, так как реформа была предпринята вовсе не из-за желания исправить плохие тексты, как было тогда заявлено, а по причинам политическим, причинам весьма глубоким, но об этом молчали и, вместо правды заявляли, что тексты переполнены ошибками, и поэтому их нужно срочно исправлять. В том, что это была ложь, сегодня может убедиться каждый, так как тайны в этом никакой нет, и при желании любой человек может взять старые и новые богослужебные книги и просто-напросто сравнить их, сличить. Когда занимаешься сравнением текстов, создается впечатление, что книги правили не специалисты-языковеды, а иностранцы, которые не знали всех тонкостей церковнославянского языка,

Небольшой опрос среди кременчугских верующих показал, что в церкви существует проблема, связанная с пониманием богослужебных текстов, так как буквально все говорили, что в книгах много туманных и непонятных мест. Как правило, это свое непонимание люди объясняли плохим знанием славянского языка. Мысль о том, что новые книги хуже старых (дониконовских), естественно, не могла прийти никому в голову, однако сравнение текстов показало, что так оно и есть в действительности. 
Этот факт, который для нас оказался неожиданной новостью, в церковных кругах новостью давно уже не является.
Вот что писал журнал «Церковные ведомости» в 1913 году об ошибках в богослужебных книгах: «Эти ошибки и погрешности произошли или отъ неправильного перевода греческихъ глагольныхъ, именныхъ и вообще грамматическихъ формъ, или отъ неискусного подбора неподходящихъ значений греческихъ словъ, въ частности, отъ смешения однихъ словъ съ другими, сходными въ орфографии и произношении, но отличными по значению, частью отъ неправильного, ошибочного чтения греческихъ словъ». 
Сам факт образования в 1869 году Комитета для исправления в богослужебных текстах «грубыхъ опечатокъ и неудобопонятныхъ речений» является свидетельством официального признания неудовлетворительного состояния богослужебных книг.
Святитель Феофан Затворник, признавая неудовлетворительность богослужебных текстов, выразил следующее мнение по этому вопросу: «Что много непонятного – справедливо вполне… Следует уяснить богослужебные книги, оставляя, однако, язык славянский. Наши иерархи не скучают от неясности, потому что не слышат… Заставили бы их прочитать службы хотя бы на Богоявление. Богослужебные книги надо вновь перевести, чтобы все было понятно… Кто только станет вчитываться или вслушиваться, непременно кончает вопросом: да что ж это такое?. Архиереи и иереи не все слышат, что читается и поется, потому и не знают, какой мрак в книгах… по причине отжившего век перевода… Перевод их (богослужебных книг) следует улучшить или снова перевести не на русский, а на славянский же, только чтобы изложение было понятно. Чтобы из-за этого вышло что-то раскольническое, нечего бояться. Прошло время… Все знают и чувствуют сию необходимость. Недостает толчка».

Действительно, все большее число иерархов и богословов осознавало
неудовлетворительность богослужебных текстов, и к началу ХХ века об исправлении богослужебных книг заговорил открыто и епископат. Но, к сожалению, этому помешали революция и порожденная ею обновленческая ересь. С Божией помощью Церковь преодолела это искушение, и в 1929 году Священный Синод осудил реформу патриарха Никона, которая в XVII веке привела к порче богослужебных книг и чинов, вследствие чего и произошел трагический раскол в Церкви. В 1971 году Поместный Собор РПЦ утвердил решения Священного Синода, принятые в 1929 году, и признал реформу патриарха Никона «крутой и поспешной ломкой церковной обрядности». Собор фактически дал благословение на использование и применение дониконовских богослужебных книг и чинопоследований – подтвердил, что они являются исконно православными и спасительными.

Мнения в отношении староверия, считавшиеся ранее весьма авторитетными, отныне отвергаются и вменяются «яко не бывшие», то есть вменяется ни во что крайне тенденциозная, содержащая яростные нападки на старый чин книга митрополита Дмитрия Ростовского «Розыск», а также удивительно необъективная и тоже тенденциозная «История русского раскола» епископа Винницкого, в будущем митрополита Московского, Макария (Булгакова). Мало кто осмеливался раньше критиковать мнения таких авторитетов, хотя основания к тому, несомненно, были, да и примеры критики, как говорится, не взирая на лица, тоже были. Достаточно вспомнить обличение апостола Павла в адрес апостола Петра. Известно, что даже люди святой жизни не застрахованы от ошибок. Тот же митрополит Макарий (Булгаков) пишет, что даже «частные соборы, как и частные церкви не изъяты от возможности погрешать; тем более не изъяты от нее частные лица и иерархи, даже самые просвещенные». 
Если Церковь свята как мистическое тело Христа, то это вовсе не означает, что внешне она всесовершенна до мельчайшего – внешне многое в церкви и в церковной практике нуждается в улучшении, исправлении, начиная с поновления храмов и кончая устранением различных погрешностей. Итак, не следует приходить в раболепный трепет перед авторитетами до такой степени, чтобы не отличать истинного учения от не истинного.

На протяжении трех веков ложь и клевета на старые чины широкой рекой текла, и, к сожалению, многие угодили в эту реку. Но, по слову Господа, рано или поздно все тайное становится явным. Для того чтобы лучше понять, почему наши благочестивые предки стояли насмерть за «единый аз», отказываясь принимать новые «исправленные» книги и обряды, нам нужно их просто сравнить. Сравнив тексты и чинопоследования, мы увидим, какого размера на самом деле был этот «аз», т.е. насколько глубоки были причины, породившие церковный раскол XVII века.

Ознакомимся с некоторыми примерами сравнения текстов:

Старый текст: «Из пламене святым росу источи, а праведнаго жертву и воду попали, вся бо твориши Христе елика хощеши, тем Тя превозносим, Господа во веки». 
Теперь прочтем новый текст: «Из пламене преподобным росу источил еси, и праведнаго жертву водою попалил еси: вся бо твориши Христе, токмо еже хотети, Тя превозносим во вся веки».

Упоминаемый в ирмосе праведный – это пророк Илия, и вот что говорится о нем в Библии: «И рече Илия: принесите ми четыре водоносы воды, и возливайте на всесожжение и на полена. И сотвориша тако. И рече: удвойте. И удвоиша. И рече: утройте. И утроиша. И прохождаше вода окрест алтаря и море исполнися воды… И спаде огнь от Господа с небесе и пояде всесожигаемая, и дрова, и воду, яже в мори, и камение, и персть полиза огнь» (3 Царств. 18; 34-38).

Итак, в старом тексте ирмоса все верно – «жертву и воду попали», а в новом – абсурд и искажение текста Библии. И уже три века в наших церквах распевают эту бессмыслицу – «жертву водою попалил еси».

Воздвижение Креста Господня, стихера на Господи возвах.
Старый текст: «… праотца бо Адама прельстивый древом Крестом побеждается…».
Новый текст: «… праотца бо Адама прельстивый древом Крестом прельщается…».
« Крестом прельщается…».
Комментарии здесь, как говорится, излишни.

В чине освящения воды дьякон возглашает в ектении по дореформенному потребнику: «о еже быти воде сей, приводящей в жизнь вечную, Господу помолимся». 
В новопечатном потребнике это возглашение звучит уже совсем по-другому: «о еже быти воде сей скачущей в жизнь вечную…». 
Во-первых, слово «скачущей» совсем неприлично в ектении и неприменимо к воде, а во-вторых, и это, пожалуй, самое главное, оно исказило смысл прошения. По новому изложению дьякон молится не о том, чтобы мы посредством воды были приведены в жизнь вечную, но о том, чтобы вода приобрела такое необычное свойство, которое помогло бы ей «доскакаться» до вечной жизни. И только в 1970 году, через 300 лет после раскола, в «Минее праздничной» вернулись от «скачущей» воды к дониконовскому варианту, но на многих приходах вода так и продолжает «скакать» из-за отсутствия исправленных потребников.

В старом тексте молитвы Честному Кресту мы читаем: «… и давшаго нам Крест Свой Честныи на прогнание всякаго супостата».
Новый текст: «… и даровавшаго нам тебе Крест Свой Честный…».
Словосочетание «нам тебе» звучит несколько странно, мягко говоря. В старом же тексте полная ясность и соответствие с языковыми нормами.

Полунощница повседневная, второй тропарь.
Старый текст: «День он страшный помышляющи душе моя, побди… но бодренно побди, яко да усрящеши Христа милостива, и даст ти чертог Божественныя славы Своея».
Новый текст: «… но бодренно пожди (?), да усрящеши Христа елеем маститым (?), и даст ти чертог Божественный (?) славы Своея».
Очевидно большая разница между «бдением» (побди) и «ожиданием» (пожди), тем более «бодренным». «Усрящеши елеем маститым» – это один из «перлов» никоновских правщиков, которые, переводя греческий текст, по-видимому, не учли, что в греческом тексте слово это означает не только «елей», «масло», но и «милость». Плохой подарок сделал Никон монахам-новообрядцам, которые теперь ежедневно отправляют полунощницу по изуродованному тексту.

Сравним некоторые библейские тексты. Книга Левит.
Старый текст: «Проклинаяй же имя Господне смертию да умрет… аще туземец, или пришлец, егда прокленет имя Господне, да умрет» (гл. 24, 16).
Новый текст: «Нарицаяй имя Господне смертию да умрет… аще туземец, или пришлец наречет имя Господне, да умрет».
В старом тексте полная ясность, а в новом до смысла добраться становится практически невозможно. Почему нарицающий (произносящий) имя Господне должен умирать? За что, спрашивается?
В синодальной Библии отказались от слова нарицающий, которое является очередным грецизмом (калькированием греческого текста в ущерб смыслу).
Синодальный перевод: «Хулил сын Израильтянки имя (Господне) и злословил… и хулитель имени Господня должен умереть… пришлец ли, туземец ли станет хулить имя (Господне), предан будет смерти» (Левит. 24; 11, 16).
Личная ссора с евреем как-то побудила его (сына Израильтянки) хулить имя Бога. Халдейский Таргум передает евр. naqab в смысле parasch – ясно произнес, – согласно позднейшему иудейскому представлению о непроизносимости имени (Sehem, Hasschem) Бога. Но в данном месте говорится, без сомнения, не о простом произношении «имени» (т.е. Иеговы), а о злословии (синонимичный гл.: qalal – проклинать.
Итак, в «исправленном» славянском тексте мы видим некое позднейшее иудейское представление о непроизносимости имени Иеговы. Отсюда возникает вопрос: а почему оно (позднейшее иудейское представление) там оказалось?

Глас 2, песнь 3. Богоявление Господне.
Старый текст: «Крепость дая Царю (Христу) нашему Господь, и рог Христа Своего вознося, от Девы раждается, грядет же ко крещению. Тем вернии возопием: несть свят, яко же Бог наш».
Новый текст: «Крепость даяй царем нашым Господь, и рог помазанных Своих возносяй, от Девы раждается, грядет же ко крещению. Тому вернии возопием: несть свят, яко Бог наш».
В новом тексте смысл неоправданно извращен в пользу идей цезарепапизма ( слияния светской и религиозной власти). Если в оригинале речь идет о Небесном Царе Христе, то в «исправленном» – о земных царях с их земным могуществом, что к празднику Богоявления не имеет никакого отношения.

Старый текст: «и избави мя от пререкания людей» (Пс. 17, 47).
Новый текст: «и избавиши мя от пререкания людии».
Существительное во множественном числе, оканчивающееся в именительном падеже на «и», имеет окончание в родительном падеже «ей»: гуси – гусей (а не гусий), желуди – желудей (а не желудий), люди – людей (а не людий) и т.д.

Старый текст: «в онь же день аще призовем Тя» (Пс. 19, 10).
Новый текст: «в оньже аще день призовем Тя».
«Аще» в старом тексте стоит там, где ему и подобает, а в новом – неоправданная его перестановка привела к безграмотному построению фразы.

Старый текст: «и в церкви Его всяк кто глаголет славу» (Пс. 28, 9).
Новый текст: «и в храме Его всякий глаголет славу».
Не всякий, находящийся в храме, «глаголет славу», но истинно в церкви Его находится тот, «кто глаголет славу».

Старый текст: «и седит Господь царь в век» (Пс. 28, 10).
Новый текст: «и сядет…».
Господь всегда пребывает (седит), а не «сядет», когда-то потом, в будущем.

Старый текст: «хвала» (Пс. 21, 3).
Новый текст: «хвало».
Порча языка.

Старый текст: «се пядию измерены положил еси дни моя» (Пс. 38, 6).
Новый текст: «се пяди положил еси дни моя».
Пядь – это мера длины (расстояние от конца большого пальца руки до конца указательного), поэтому вполне ясен смысл старого перевода, а новый перевод предлагает нам бессмыслицу.

В Октае 3 гласа, в среду на утрени (песнь 5-го канона) в старом тексте мы читаем: «Жертвы идольския угасил еси Всесильне».
Новый текст: «Жертвы идольския уставил еси Всесильне».
Трудно объяснить смысл и цель подобной правки, кроме как откровенной диверсией, желанием вызвать соблазн, церковную смуту.

Теперь сравним тексты некоторых ирмосов. Глас 4, песнь 5.
Старый текст: «Удивишася всяческая о Божественней славе Твоей, Ты бо браку неискусимая Девице, прият во утробе надо всеми Бога…».
Новый текст: «Ужасошася всяческая о Божественней славе Твоей: Ты бо неискусобрачная Дево, имела еси во утробе над всеми Бога…».
Стоило ли менять «удивишася» на «ужасошася», «браку неискусимая» на «неискусобрачная», и «прият во утробе» на «имела еси»?

Глас 5, песнь 1.
Старый текст: «Кони и всадники в мори Чермнем, сокрушаяи брани мышцею высокою, Христос истрясл есть, Израиля же спасе победную песнь поюща».
Новый текст: «Коня и всадника в море Чермное… Христос истрясе, Израиля же спасе…».
В Священном писании говорится не об одном коне и всаднике, а о многих. Правщиков почему-то не устроило «истрясл есть». В результате получилась грубая прямая рифма «истрясе» – «спасе» и неуместный плясовой ритм последней фразы этого песнопения.

Глас 6, песнь 1.
Старый текст: «Яко посуху ходив Израиль…».
Новый текст: «Яко по суху пешешествовав Израиль…».
Порча языка.

Глас 6, песнь 4.
Старый текст: «Христос мне сила Бог и Господь, честная Церковь боголепно зовет вопиющи, от совести чисты, о Господе празднующи».
Новый текст: «Христос моя (?) сила Бог и Господь, честная Церковь боголепно поет взывающи, от смысла (?) чиста о Господе празднующи».
Без комментариев.

Глас 6, песнь 5.
Старый текст: «Божиим светом Ти Блаже, утренюющих Ти души любовию просвети молюся, Тя ведети Слово Божие, истиннаго Бога, от мрака греховнаго изимающа».
Новый текст: «Божиим светом Твоим, Блаже, утренюющих Ти души любовию озари (?), молюся, Тя ведети Слове Божий (?), истиннаго Бога, от мрака греховнаго взывающа (?)».
Смысл старого текста вполне ясен: «Божиим светом… утренюющих Ти души любовию просвети…». В новом же тексте появляется двусмысленность. Если его понимать так: «любовию озари утренюющих Ти души», – причем же тогда «Божиим светом»?
В конце этого ирмоса в старом тексте мы читаем: «… истиннаго Бога, от мрака греховнаго изимающа». В новом тексте эта фраза звучит уже несколько иначе: «… истиннаго Бога, от мрака греховнаго взывающа (?)». Разве от «мрака греховнаго взывает» Господь, живущий в «свете неприступном», и вообще, можно ли так двусмысленно говорить о Боге? Слово «изимающа» вполне понятно: Господь освобождает (изымает) нас из плена греховного, а слово «взывающа» можно понять по-разному.
«Слово Божие» и «Слове Божий» – комментировать нет нужды.

Глас 6, песнь 1, в Великий Четверг.
Старый текст: «Сеченным сечется море Чермное», то есть жезлом, высеченным (вырезанным) из дерева, Моисей рассекает море. Текст понятен.
Новый текст: «Сеченное сечется море Чермное».
Не стоит ломать голову, чтобы обнаружить в этой бессмыслице какой-то особый скрытый смысл.

Глас 6, песнь 9.
Старый текст: «Бога человеком неудобь видети, наНь же не смеют чини ангельстии зрети. Тобою бо, Пречистая, явися нам Слово воплощено, Его же величающе, с небесными вои, Тя величаем».
Новый текст: «Бога человеком невозможно (?) видети, на Него же не смеют чини ангельстии взирати: Тобою же Всечистая явися человеком Слово воплощено, Его же величающе, с небесными вои, Тя ублажаем».
И все-таки, Бога человекам, стремящимся к Нему, возможно «видети» духовными очами, поэтому правильнее будет сказать «неудобь». В какой-то мере Бога видели новозаветные святые и ветхозаветные праведники, например, Моисей, который и получил название «Боговидца». Как бы он мог так называться, если бы никогда не видел Бога?
Бог сказал Моисею: «Узриши задняя Моя, лице же Мое не явится тебе» (Исход. 33, 23). Пророк Илия также услышал от Бога: «Изыди утро и стани пред Господем в горе: и се, мимо пойдет Господь… и по трусе огнь, и не во огни Господь: и по огни глас хлада тонка, и тамо Господь» (Цар. 19; 10-12).

Глас 8, песнь 7.
Старый текст: «Иже от Иудея дошедше отроцы в Вавилон древле, верою утвержени пламень пещный попраша глаголюще, отец наших Боже благословен еси».
Новый текст: «От Иудеи дошедше отроцы, в Вавилоне иногда (?), верою Тройческою (?) пламень пещный попраша поюще: отцев Боже благословен еси». Собственно «Тройческой» веры в ветхозаветные времена не было, ибо, как сказано: «Во Иордане крещающуся Тебе Господи, Тройческое явися поклонение…». Следовательно, в богословско-историческом плане старый текст более точен.

В результате «исправления» богослужебных книг во многих текстах дательный падеж был совершенно неоправданно заменен родительным падежом.
Старый текст: «и воздаяние грешником узриши» (Пс. 90, 8). В новом тексте вместо «грешником» (дат. падеж) написали «грешников» (род. падеж), что привело к изменению смысла. Если из старого текста мы узнаем, что воздаяние будет грешникам от Бога, то из нового, что воздаяние будет от грешников (видимо, для кого-то).

Старый текст: «явится Бог богом в Сионе» (Пс. 83, 7).
Новый текст: «явится Бог богов в Сионе».
По модальности различают суждения аподиктические и ассерторические. Это выражение в новом переводе можно отнести к ассерторическим суждениям, так как оно всего лишь утверждает факт, потеряв (из-за замены «ом» на «ов») очень ценное для нас в духовном плане выражение внутренних необходимых логических связей.

В Часослове после «исправления» написали: «Ныне отпущаеши… яко видеста очи мои… свет во откровение языков».
Старый текст: «… свет во откровение языком».
В старом тексте все понятно: откровение – народам, но что такое «во откровение языков»? Это безграмотное словосочетание, обессмысливающее фразу.

Книжные правщики не могли как следует справиться не только с родительным и дательным падежами, но и с запятыми и с союзом «и». Вместо «Отче и Слове и Душе Святыи» печатали: «Отче, и Слове». Вместо «Благословите Отца и Сына и Святаго Духа» печатали: «Благословите Отца Сына». Зато в «Единородный» поставили союз между «Сыном» и «Словом», как будто это два лица: «Единородный Сыне и Слове…».

В ирмосе третьего гласа «еже законно» вместо «от Отца безначальна Сына» напечатали: «Отца безначальна Сына». 
Путались не только в падежах и запятых, но и в прилагательных с существительными. Если в дореформенном ирмосе мы читаем: «моря Чермнаго пучину», то в послереформенном тексте почему-то собственное имя моря становится прилагательным и пишется с маленькой буквы: «моря чермную пучину». Старый текст этого же ирмоса сообщает нам, что Моисей руками изобразил крест: «Крестообразно моисеовыма рукама амаликову силу в пустыне победил есть». В новом тексте вместо «крестообразно» написали «крестообразныма». Известно, что руки у Моисея были нормальные, а не крестообразные, следовательно, новый текст опять уступает старому – и по смыслу, и по грамотности изложения материала.

В Октае 5-го гласа напечатали «… бывшею Материю Божиею», как будто Она нам сейчас уже не Матерь Божия (Три челобитные. С. 29). Христа назвали «древнейшим Адамом», тогда как Он есть новый Адам (С. 28). Жен мироносиц, имевших детей, назвали девами (С. 31). Вместо «паутина паучахуся», т.е. паутинилась, плелась, напечатали «поучахуся», т.е. училась. Вместо «Господи прибежище бысть нам» печатали «прибежище был еси», в прошедшем времени (перфект), как будто теперь Он нам уже не прибежище (в русском языке только одно прошедшее время, между тем, как в церковнославянском – четыре. Перфект не показывает действие как процесс, а констатирует лишь сам факт действия).

Протопоп Аввакум, глядя на беспредел никоновских правщиков, говорил: «Бесятся, играют в церкве той! Кто что захватил, тот то и потащил».

В молебном каноне Ангелу Хранителю (5-й стих 8-й песни) вместо «свиней неразумных» напечатали: «страстьми свиней умных житие соверших».
«До старости есми дожил, а нигде в Писании не видал и в пословицах не слыхал умных свиней», – писал с иронией инок Чудова монастыря Саватий. «Поистине объюродиша, – жаловался на новых справщиков дьякон Феодор, – и измениша славу Божию на нечесть и уразумети не могут, что право и что лестно; яко же свинии как жуют и бисер ногами топчут, прелесть укрепляют, а истину попирают».

В великопостной молитве св. Ефрема Сирина «Господи и Владыко животу моему» в старом тексте мы читаем: «Дух уныния, и небрежения, сребролюбия, и празднословия отжени от мене». В новом изложении эта молитва получила несколько иной оттенок. В ней говорится: «Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми».
Если словами изначальной молитвы мы просим Господа, чтобы Он очистил нас от грехов, то словами исправленной молитвы – чтобы Он не дал нам их, но разве Бог дает греховные страсти человеку? 
В связи с этим извращением был искажен и другой текст в Апостоле:
Старый текст: «И вас мертвых сущих в прегрешениих и в необрезании плоти вашея сооживил есть с Ним, отмыв нам вся прегрешения» (Колосс. 2, 13). В новом тексте вместо «отмыв нам вся прегрешения» написали «даровав нам вся прегрешения». Судя по новому тексту, Бог не очистил нас от грехов, а подарил их нам.

Не обошла стороной «реформа» и имени Христа Спасителя нашего. Вместо славянского произношения «Iсус» была введена грецизированная калька «Иисус». При этом утверждалось, что старая славянская форма «Iсус» является именем «иного Бога», а не Христа, т.е. фактически утверждалось, что вся наша Церковь и все наши святые до никоновой реформы молились не Христу, а «иному Богу». Только одним этим безумным актом реформаторы перечеркнули весь дониконовский период нашей истории – объявили войну святым…
Известно, что в каждом языке имя Христа произносится по-разному. Киевская Русь приняла имя Спасителя от болгар, а сербы и до сего дня произносят имя Христа с одной буквой «и» – Iсус. Наш язык не терпит сочетания двух «и», и объясняется это тем, что буква «и» и в русском и в украинском языке бывает соединительным союзом. По этой причине в нашем языке нет ни одного слова, которое начиналось бы двумя «и». В других языках, например, в греческом, «ита» не является союзом, поэтому там возможны две «иты» подряд.
Когда реформаторы подставили к имени Христа второе «и», на непривычный к новому произношению слух казалось, что одно лицо разделилось на два: Господа и Исуса. Таково уж свойство нашего языка. Поэтому до реформы в имени Христа была только одна буква «и», как и во всех других именах, которые начинаются с этой буквы: Иван, Игорь, Игнатий и т.д. 
Когда же решили во всем уподобиться грекам, то, как часто у нас бывает, перегнули палку, и впопыхах не учли не только особенности родного языка, но и греческого. В греческом имени Христа первый звук «и» короткий, а второй – долгий. В русском языке нет долгих и кратких гласных (буквы «I» и «И» звучат одинаково), поэтому, переделывая славянское имя Спасителя на греческий манер, все равно не добились желаемого результата, а скорее наоборот, и потом, почему греческое имя Христа имеет право на существование, а славянское нет, или греческое имя Христа является каким-то особенным среди негреческих имен?!
Для того чтобы оправдать изменение в имени Спасителя приводились доводы, что, мол, если на греческом языке имя Христа пишется в три слога, значит, и на славянском языке должно быть так же. Чтобы понять, насколько эта мысль правомерна, нужно посмотреть, из скольких слогов состоит имя Спасителя в других языках.
Древнее латинское Jesus звучит как Йезус, то есть в два слога. Сокращая это имя в средневековых рукописях, часто писали IS (первая и последняя буквы имени, то есть так же, как сокращали славяне)… 
C V века и доныне грузины произносят полное имя Христа в два слога: Йесу, сокращенно же записывают его тоже двумя буквами, первой и последней в имени, под титлой. 
По-армянски перед первой буквой «с» стоят две буквы: полугласная и гласная; звучит имя Христа приблизительно «Хисус» – в два слога. По-французски, по-испански, по-немецки, по-итальянски, по-английски имя Христа звучит в два слога, даже без полугласной. 
Но жил и живет народ, который знал имя Христа раньше, чем это имя узнали греки и намного раньше, чем жил Христос. Язык этого народа ближе всех остальных к первоисточнику – еврейскому имени, и его свидетельство должно быть самым авторитетным. Этот язык – арабский; имя ветхозаветных сына Наввы и сына Сиры в глубокой дохристианской древности и доныне арабы произносили, и писали, и произносят, и пишут: Иса, – в два слога.
Начиная со II века и до наших дней немало арабов – христиане (особенно в нынешнем Ливане); имя Христа они произносили, и писали, и произносят, и пишут точно так же. Свидетельства всех этих христианских древних и новых культур достаточно, чтобы установить, что в XVII веке в вопросе о написании полного имени Христа греки были неправы, требуя написания его в три слога. Написание в два слога, если ориентироваться не только на греческую традицию, но учитывать и другие – более правильно. Отсюда ясно, что требование писать имя Христа в три слога – того же рода, что и требование благословлять имянословно. Оба эти требования, с одной стороны, демонстрировали эллинизацию всего православия, а с другой – призваны были служить усилению этой эллинизации. Со II по XX век грекам не пришло в голову хоть раз потребовать написания имени Христа в три слога от латинян, или, например, от итальянцев, а спорили они в течение этих веков немало, и спорных тем тоже было немало, но этой – не было.
Прибавление дополнительной буквы «и» к имени Спасителя многим сегодня может показаться мелочью, но при более пристальном рассмотрении данного вопроса выясняется, что за этой «мелочью» скрывается целая история, уходящая в глубь веков. Сами греки, поднявшие этот вопрос, хоть и пишут в имени Христа две «иты», но произносят одну, как произносили на Руси до раскола: «Кирие Ису Христэ Ие ту Феу елейсон имас» (Господи, Исусе Христе, Сыне Божии, помилуй мя грешнаго). Данное правило не является исключением. Например, в греческом языке буквы «o» (омикрон) и «u» (ипсилон) при соединении также произносят как одну букву «у». 
Первые греческие буквы в имени Спасителя «I» (йота) и «h» (эта) при соединении образуют один звук «и», лишь несколько протяжнее, чем произносится одна буква «I», например, так: И-сус, а не Иисус. Вот почему и переводчик вполне обоснованно перевел не «Иисус», а «Исус». Если же быть до конца принципиальным в данном вопросе и писать, и произносить все греческие буквы на славянском языке (’Ihsoàj), то получится «Иисоус».
Можно только порадоваться, что «принципиальность» реформаторов зашла не очень далеко и остановилась на двух буквах «и», а то произносили бы мы сегодня имя Спасителя так, что сами греки, поднявшие этот вопрос, удивлялись бы полученному результату.

Судя по вышеперечисленным примерам, тексты после реформы не только не улучшились, но подверглись явной порче, и таких примеров можно привести даже не десятки, а сотни. Если в обычной жизни при общении друг с другом мы стараемся строить фразы грамотно, не путая прилагательные с существительными, прошедшее время с настоящим, дательный падеж с родительным и т.д., то почему такие грубые (недопустимые) ошибки стали присутствовать в наших богослужебных книгах? Никакой логикой это объяснить невозможно и скорее похоже на наваждение, чем на реальное положение вещей.

К сожалению, у некоторых христиан-новообрядцев, молящихся без внимания, данная информация не вызывает чувства скорби и озабоченности, и это понятно, ведь человеку, ум которого блуждает во время молитвы, без разницы что и как читать, будь то «жертву водою попалил еси», или «страстьми свиней умных житие соверших». Но как только православный христианин начнет молиться со вниманием, заключая весь свой ум в слова молитвы, то по слову свт. Феофана Затворника «непременно кончает вопросом: да что ж это такое?. Мрак-то какой в исправленных книгах…».

Ранее было много проектов по ликвидации раскола, а вот ведь самый простой и естественный путь – вернуться к несправедливо оболганным и оклеветанным старым церковным дониконовским книгам и чинам, которые, как выясняется, святы и непорочны, и хотя бы в конце времен объединиться православным верующим.

Чрезвычайная и беспрецедентная жестокость, с какой внедрялась никоновская реформа буквально огнем и мечом, требует своего объяснения. До этого казни на Руси были редки и совершались по религиозным мотивам только над отъявленными еретиками и преступниками. Что же видим в период никоновой реформы? Казни за двуперстие, за сохранение старых книг и чинов, за неподчинение Никону-отступнику. Такого на Руси еще не бывало никогда. Кровь лилась рекой, пытки, казни следовали беспрерывным рядом. Повсюду горели костры, сжигали людей сотнями и тысячами, резали языки, рубили головы, ломали ребра, четвертовали, на кол сажали. Тюрьмы и подземелья были переполнены. Не щадили никого, даже детей малых. Все, что только могло изобрести человеческое зверство для устрашения, паники и террора, – все было пущено в ход. Потрясающее усердие; пожалуй, переплюнули в практике террора и западную инквизицию. Исполнителями были в хронологическом порядке: Никон, а также цари – Алексей, Федор, Софья, Петр. Пожалуй, трудно объяснить это неистовое зверство даже и вожделением константинопольского престола.

Кровавая церковная «перестройка» XVII века имела яркую латинскую окраску. В тот момент, когда древлеправославным рубили головы за то, что они не хотели принимать новые «исправленные» книги и сомнительные обряды, правительством было разрешено иезуитам-униатам проповедовать и они открыли в 1685 году свои школы и академии. 
Кроме того, никоновская реформа отверзла широкий вход в церковную среду всем последующим пагубным нововведениям – в архитектуре, иконописи, пении и пр.

Вообще, «реформа» знаменует рубеж, с которого начинается резкое оскудение веры, духовности и нравственности в обществе. Все новое в принятых т.н. обрядах, архитектуре, иконописи, пении – западного происхождения. Даже крестить стали, как католики – обливанием, которое родилось в недрах латинской ереси в XII-XIII вв. Помимо огромного количества перепорченных текстов было сделано около 130 различных нововведений в церкви, в основном – латинского характера. Некоторые из них Игнатий Брянчанинов называл «латинским струпом на православном храме».

После всего, что натворили реформаторы, было бы удивительно, если бы раскол не произошел. И он случился.

В XVII веке православные очень хорошо знали богослужебные тексты, поэтому, когда старые книги и чинопоследования стали заменять новыми, о «достоинствах» которых говорилось выше, наши благочестивые предки, конечно же, не могли с этим согласиться. Недаром видели в патриархе Никоне, царях Алексее и Петре – предотечь антихриста. Петр I и его ближайшие преемники насильно вывели православного человека из церкви, и в этом вся сущность их дела как апостасийного. Далее этот процесс шел уже как неприкрытое отступничество.

Вся жизнь империи, вплоть до ее конца, есть переплетение всевозможных форм расцерковления, отступничества и апостасии, расточение богатства, веками накопленного православной церковностью.

Что мы знаем о церковной реформе XVII века?, фото-1
Якщо ви помітили помилку, виділіть необхідний текст і натисніть Ctrl + Enter, щоб повідомити про це редакцію
#церковная реформа патриарха Никона
0,0
Оцініть першим
Авторизуйтесь, щоб оцінити
Авторизуйтесь, щоб оцінити
Оголошення
live comments feed...