Миграции души, или приключения одного грузина в Земле Обетованной (окончание)

Воспоминания странника.

"Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне,
и Я в нем, тот приносит много плода" (Ин. 15:5)

Мир ощутимый – только лишь ступенька.
А сколько их, тебя ведущих ввысь!

Реалия шестая.

Прошло достаточно времени и я, постепенно воцерковляясь, стал посещать монастырь регулярно, неся различные послушания и труды в обители: был чтецом, пел в хоре, помогал продавать книги и носил воду. Я жил жизнью общины, часто оставаясь и живя в монастыре подолгу. 
Все нехорошее постепенно забывалось и раны зарубцовывались. Евхаристия, пост и молитва смиряли душу, наполняли жизнь новым содержанием.

Она появилась в монастыре неожиданно. Однажды я столкнулся с ней у ворот обители. Маленькая, хрупкая, темноглазая, в белом в горошек платке - она стояла у закрытых врат и выглядела взволнованной и растерянной. 
- Простите, вы не знаете, как я могу попасть в монастырь? - спросила девушка по-русски, но с выраженным грузинским акцентом. Она была встревожена и часто теребила в руках маленький грузинский молитвослов. 
- Вы грузинка? - спросил я.
Девушка утвердительно кивнула, несмело улыбнувшись. - Как хорошо, что я вас встретила - тихо сказала она.
- Подождём, скоро откроют.
Познакомились, разговорились. Девушка, узнав, что я родом из Мегрелии, очень обрадовалась. Наталья приехала в Израиль из Кахетии, из маленькой деревушки в окрестностях Дедоплисцкаро. 
Её сорокалетнего брата, Зазу, внезапно разбил инсульт, парализовав левую сторону и, частично, отобрав речь. Ната, срочно всё бросив, примчалась в чужую, незнакомую страну на помощь брату. 
Однажды, вместе с женой - грузинской еврейкой, Заза оказался заграницей. Жили дружно, вместе обустраивали новое гнездышко на чужбине. Много работал, трудясь на стройке. Родились сыновья: одному четыре года, другой – совсем ещё маленький. 
Беда пришла внезапно, вмиг разрушив все надежды и чаяния. Буквально день и ночь Ната дежурит у постели больного а улучив время, решила заказать в монастыре заздравный молебен и попросить Господа о брате. В Грузии остались престарелые родители. Ситуация просто аховая!

Вспоминаю, как истово молилась Наталья, как слезы катились по её щекам. Я наблюдал за ней во время литургии, проникаясь её болью и переживаниями: 
-Господи, исцели брата, восстанови и подкрепи его! - твердила девушка.

Батюшка Александр, побеседовав с Наташей и, внимательно выслушав её рассказ, подозвал меня и сказал: 
- Поддержи её. Не оставляй. Хорошая душа, родственная тебе. Ей тяжело и ты, как никто, сможешь её подкрепить, а она вдохновит тебя. Вы оба грузины и сможете общаться на родном языке. Пойдите, навестите Зазу вместе, принесите ему живительное слово Евангелия, ободрите его и передайте мое благословение. Идите с миром!

В тот же день, едва служба в монастыре завершилась, мы с Наташей, накупив разных фруктов и напитков у арабов, поехали в городскую больницу «Мацава» в Бат-Яме, где находится на лечении Заза.

Высокое добротное здание клиники, в центре города, изнутри напоминало большой термитник: все бегали, суетились, спешили. Медперсонал то и дело сновал туда-сюда, двери лифтов то отворялись, то снова захлопывались. Койки с тяжелобольными располагались прямо за большими окнами, так, что персонал мог постоянно контролировать состояние больных и отслеживать показания мониторов.

В палате Заза находился один. После очередной процедуры он лежал и тупо глядел в потолок. Весь поникший, уставший, он выглядел подавленным, сломленным, как-то враз постаревшим. На тумбочке, у кровати, лежали грузинские газеты, яблоки и стояли маленькие иконки с изображением Спасителя и Божьей Матери.

Войдя, я громко произнес по-грузински: - Гамарджоба,бичо! Рого рахарт? И шутя, добавил: - Слушай, зачем такой плохой шутка делаешь, болеешь, а?!
Он весь оживился, взбодрился, казалось, его наполнили силы. Заза приподнялся и попытался сесть на край кровати.
- Осторожно, не резко! - мгновенно подлетела к нему Ната.- Познакомься, это Борис. Он наш, тоже грузин. - Он из монастыря в Яффе - скромно, опустив глаза, промолвила девушка.

Мы тепло поприветствовались, пожав друг другу руки и обнявшись, словно братья после долгой разлуки. Глаза Зазы наполнились жизненным теплом и превозмогая недуг, он с интересом стал расспрашивать обо мне. Говорить ему было тяжело, речь еще не вполне восстановилась. Мы с Натой передали благословение отца Александра, что явно взбодрило кахетинца. За беседой незаметно пробежало время, нужно было уходить, дать возможность больному отдохнуть. Простившись, я пообещал Зазе прийти вновь, а в монастыре помолиться о нем.

Возвращаясь из клиники, по дороге домой, долго обсуждали положение Зазы. Сестра была обеспокоена состоянием брата, поскольку его жена буквально разрывалась под бременем навалившихся обстоятельств: маленькие дети, тяжелобольной муж, работа, съемная квартира. Поэтому Ната понимала, что её пребывание в Израиле затягивается надолго. А в Грузии ждали престарелые родители, не догадывавшиеся, что по-настоящему происходит с их сыном в далекой, чужой стране. Визу Наталье не продлили, и приходилось "сидеть на нелегальном положении". Единственным лучиком был монастырь, молитва, общение с батюшкой и наша дружба.

А тем временем изображение грузинской иконы «Живоносный столп» в монастыре окончательно пришло в негодность и требовало срочного восстановления. Простенькая рамка давно обветшала, стекло потускнело и покрылось подтеками, пылью, плесенью и грязью. Выступившая морская соль и влага безжалостно расправились с рисунком. И мы с Натой приняли обоюдное решение найти новое изображение и, проламинировав его, поместить в новую раму.

В один из дней я ждал Наталью у багетно-рамочной мастерской, держа в руках свернутое большое изображение иконы, которое накануне нашли и распечатали для меня из интернета знакомые ребята - компьютерщики. Конечно, подобную икону пристало бы написать на досках, по всем правилам и канонам иконотворчества, но ни знакомых мастеров-иконописцев в Израиле мы не имели, ни соответствующих средств ни у кого из нас не было.

Ната подошла и мы, затем долго и скрупулезно объясняли мастеру-израильтянину, как должно оформить изображение и какую раму для него подобрать. Наташа пыталась, буквально, на пальцах объяснить все нюансы и тонкости обалдевшему израильтянину и мне приходилось переводить с грузинского и русского на иврит, которым я, на тот момент, в достаточной степени владел. 
Завершив замеры, предложив красивый образец, с декором «виноградные гроздья», под раму, взяв изображение иконы и выписав квитанцию, мастер сказал, что через три дня всё будет готово. Наверняка, с подобным делом и с такими чудными, дотошными и темпераментными заказчиками израильтянин сталкивался впервые.

То, что представил нам мастер через три дня, буквально повергло нас в неописуемый восторг и трепет. Икона в роскошнейшей раме, обвитой как будто, виноградными лозами, казалась великолепной, и святые иверской церкви смотрели с нее одухотворенными лицами. Изображение вышло четким, «сочным» и, казалось живым. Возблагодарив Бога и сердечно пожав руки мастеру и его помощникам, мы с Натой решили не медля, в ближайшее же воскресение, отнести икону в монастырь. Распрощались, я помог Наталье донести икону до дома, а сам вернулся в обитель, решив никому пока ничего не рассказывать.

Реалия седьмая.

Воскресный день тогда выдался невыносимо знойным. С раннего утра уже «жарило» солнце. Дул хамсин – горячий воздух пустыни, поднимая песок. Над городом стоял смог, было трудно дышать. Песок и пыль везде, - на простынях и подушках, на головах, в ушах и на зубах. Такие периоды на Востоке длятся достаточно долго: «хамс» по-арабски «пять», и хамсин, будто бы, дует пятьдесят дней в течение года. В такие дни случаются сердечные приступы, резко возрастает смертность среди пожилых, происходят аварии на дорогах. Красная пелена скрыла все и ни капли дождя.
Мне нужно встретить Наталью: ни смотря, ни на что, она уже везет икону в монастырь. Сегодня Ната едет не одна, а с невесткой - женой болящего Зазы, ее матерью и с маленькими племянниками. Даже в такую ужасную погоду, не побоявшись хамсина, с малышами на руках, они все же решили препроводить икону и подарить её монастырю от имени всех членов семьи.
Я встретил их на автобусной остановке. Дети капризничали и мне пришлось немало изощряться, шутить, гримасничать и кривляться, чтобы успокоить обоих мальчишек. 
Представляю, как тяжело этим женщинам поднимать малышей без мужского твердого слова и крепкой руки.
Женщины хотят заказать молебен об исцелении Зазы. В корзинках и сумках различные грузинские вкусности, фрукты, вино и сладости.

Перед началом службы успеваю шепнуть диакону Андрею о том, что в обитель пожаловала новая икона в роскошной раме. 
Ната представляет своих родственниц, знакомя их с отцом Александром и, спросив меня, вписывает в записку « о здравии» моих родных и близких.
Батюшка и прихожане, едва только развернули икону, буквально оторопели. 
- Красота - то какая! Чудеса! И рама хорошая, настолько гармонирует с образом и, кажется, создает дополнительный объем. Освятим, снимем старое изображение, а на его месте повесим это - только и смог вымолвить батюшка.
Люди подходили, кланялись, крестясь и прикладываясь к образу. Хоть он не был пока освящен, но уже полюбился и, что немаловажно, привлек внимание и породил живой интерес к истории Грузии и к грузинским святыням. Грех сказать, но прежний образ в обители находился в полном небрежении и, слава Богу, что теперь Господь явил верующим новый чудесный образ. И пусть не написан он мастерами-иконописцами по правилам, а всего лишь напечатан на специальной защищенной бумаге, но также дорог и свят для каждой искренней души. Впоследствии от образа этого еще произойдет немало чудес и исцелений. Но, не будем забегать вперед. Господи, слава Тебе!

Служба в тот день, несмотря на удушливую жару, проходила спокойно и чинно. Правда, пот ручьями лился со всех присутствующих, особенно тяжко приходилось священнослужителям, во всём их множественном облачении. Служить здесь, в условиях постоянной ближневосточной жары, для батюшки из Украины – поистине подвиг. 
Освежал, дующий с моря, легкий ветерок. Окрестности Тель-Авива и морская гладь, которые, великолепно просматриваются с территории монастыря в обычную ясную погоду, теперь были скрыты от глаз пеленой (прямо какая-то «тьма египетская»).

Во время литургии Бог явил чудо - красная пелена рассеялась, на небе появилась грозовая туча, закрывшая полгоризонта, и вскоре гром с яркой молнией пронзили небосвод. Стал накрапывать мелкий дождик, превратившийся затем в хороший ливень. Над морской поверхностью выступила чудесная разноцветная радуга. Подул сильный ветер с моря. Дивны дела Господни!
Отворили настежь все двери и распахнули окна. Стало свежо и приятно, легче дышалось. Подошел момент исповеди и причастия. Отец Александр возблагодарил Бога за ниспосланное чудо, произнес короткую проповедь и приступил к исповеди.

В тот день батюшка исповедал и причастил племянников Наты, невестку и её мать. Они, буквально, светились от радости!
После службы мы все высыпали во двор монастыря, чтобы вдоволь надышаться свежим озоновым запахом и насладиться величественной панорамой. После дождя дышалось легко и свободно, радость и ликование от причастия наполняла сердца. Хор пел хвалу Господу прямо во дворе обители выразительно и стройно, что придавало особую торжественность тому воскресному дню.

Батюшка готовился к освящению. Образ водрузили на импровизированное возвышение. Все кланялись и прилагались; отец Александр окропил икону и она, казалось, заиграла, засияла как-то по-особенному. Старый, ветхий образ, иподиакон Анатолий снял и отнес в алтарь, а вместо него повесили новый, только что освященный.

А потом долго еще трапезничали, уплетали грузинские кулинарные шедевры, исскустно приготовленные умелыми руками, и беседовали на всевозможные темы. Говорили о Украине и о Грузии, о святых, о трезвлении и об Иисусовой молитве. И вновь отец Александр отвечал на многочисленные вопросы своих духовных чад. 
Мы с Наташей напевали старые грузинские песни, что-то из духовных песнопений. Батюшка пел по-украински, вспоминал Запорожье, широкий Днепр и живописную украинскую природу, а я подпевал ему и рассказывал про зеленый цветущий красавец Кременчуг, по которому успел сильно соскучиться в «далеких палестинах».

Спустя время, когда жизнь в обители шла своим чередом, и интерес прихожан к иконе заметно поослаб, образ «Живоносный столп», вдруг, замироточил. Случилось это, помнится, в третью, Крестопоклонную неделю Великого поста. Вся церковь наполнилась тонким, благоухающим ароматом и никто, вначале, не мог понять, откуда этот божественный запах исходит. Первым чудо узрел иподиакон Анатолий. Он закричал:
- Икона мироточит! Глядите, как капает!
Образ, буквально, весь покрыт был капельками драгоценного мира, и оно обильно стекало на пол. Мгновенно подбежали, стали подкладывать вату, кусочки материи; прибежали греческие и румынские монахи, что-то оживленно говорили, наперебой махали руками. Из часто произносимого ими слова «Георгия» я понял, что они говорят о Грузии. Подошел и отец Александр, поклонился, приложился к образу, а потом резко так посмотрел на меня и долго, не отводя взгляда, смотрел. Я смутился и как-то враз оробел.
- Нужно совершить молебен. Видно, какое-то событие ожидает Грузию и, кто знает, доброе ли это предзнаменование, или худое? Будем молиться Господу. Борис, сообщи Наталье, пусть приедет.
Да, неожиданной была реакция батюшки и его объяснение.
Мы все думали, что мироточение – только к добру, а тут священник совсем иначе отреагировал и, как выяснится впоследствии, был прав: отделение Абхазии и Осетии, братоубийственная война и вторжение в Грузию российских войск.

Греческие монахи рассказали нам, что на Афоне, в Иверском монастыре, само по себе, то раскачивается, то, вдруг, неожиданно останавливается огромное паникадило, снова затем, начиная ритмично раскачиваться. Святогорские старцы говорят, что это предзнаменует большие беды, грядущие на Грузию.

Ната примчалась в монастырь сразу же. Упав на колени перед иконой, она долго плакала и молилась, целовала икону, собирая, затем, обильно стекающее миро в платок.
- Помажу брата, верю, Христос исцелит его – рыдая, шептала Наталья.

О факте мироточения в монастыре тут же доложили Патриарху Иерусалимскому и Всея Палестины. Арабы - христиане моментально разнесли эту весть, и в обитель стали стекаться православные отовсюду. Кто только не приходил поклониться иконе: греческие иерархи, священнослужители различных поместных церквей, паломники и странники разных национальностей, прибывшие из многих стран мира. 
Больные искали исцелений, страждущие и обездоленные жаждали поклониться святыне.

Хористам даже пришлось разучить песнопения на грузинском языке и всевозможные величания. Отец Александр много общался, отвечал на многочисленные вопросы и всегда подчеркивал, что Господь послал такое чудо ради чуткого отношения к святыне Наталии с Борисом. Это нас смущало и нередко вводило в краску, но мы не возражали батюшке, ведь духовный пастырь отвечает за своих духовных чад, а, значит, знает, что говорит.
А миро обильно продолжало стекать и, казалось, весь образ плавает в нем. Помилуй, Господи! Спаси и сохрани!

Тогда - то паломниками и было принято решение написать в Грузии образ «Живоносный столп» на досках, по всем канонам иконописи и передать его в обитель. И, как я узнал впоследствии, такой образ был написан и торжественно передан в обитель.

Немного размышлений.

Отойдя от основного повествования, я хотел бы немного поделиться своими рассуждениями. Нередко приходится слышать из уст протестантов и разного рода «исследователей» Священных Писаний упрёки по поводу крещения младенцев в православной церкви. Дескать, о крещении несмышленых детей в Евангелиях ничего не говорится.

Хочется заметить таковым, что душа – вечная и неуничтожимая субстанция, обладающая непреходящим бытием. Она – суть, священное зерно Творца, вложенное в человека. И крестя младенцев, церковь не плоть запечатлевает, а «роняет», погружает в воды крещения семя души человеческой, которое в земном воплощении должно возрасти до понятия «Чада Божия» в полном, вселенском, христианском, смысле этого слова. Печатью водного крещения декларирует и провозглашает вечный дух суверенитет и непреложную власть Благословенного, вновь подчиняя и вверяя себя Ему. Душа вечна: крестя взрослого, или младенца, мы соблюдаем вечную душу, пришедшую в мир из вечности - для вечности. Вне возраста, вне пола, вне времени и пространства. Тем исполняется всякая правда.

Плоть же после крещения делается кораблем, на котором душа устремляется к желанной вечности. И здесь от каждого из нас зависит, обрастёт ли днище этого корабля ракушками и водорослями так, что, прогнив, в конечном итоге пойдёт судно ко дну, а вечная душа попадет в страшные области адовы, или направляемое разумными лоцманами – нашими крёстными и духовниками, достигнет таки, желанной цели. Маленькое судёнышко, зачастую, быстрее достигает цели, нежели большая посудина.

Ветхозаветный Израиль посвящал Богу мальчиков, обрезая их на восьмой день. Двенадцатилетний Иисус по остроте ума и мудрости превосходил прославленных и убеленных сединами вождей еврейского народа. 
Миква – бассейн для ритуальных омовений в иудаизме, - в некоторой степени является прообразом новозаветного крещения. Беременные еврейские женщины, окунаясь в микву, по логике вещей, омывают и вынашиваемый ими плод. На реку Иордан к Иоанну Крестителю стекался разный люд, наверняка среди тех людей оказывались и младенцы, и дети постарше. Апостолы часто крестили новообращенных мужчин из язычников вместе со всеми их домочадцами, включая женщин и детей. Израиль у горы Синай, при даровании Закона произнёс: «Сделаем и будем слушать». Ведь не наоборот! Учитывал ли кто-нибудь тогда мнение детей? Вначале исполнение заповеди, а потом её объяснение.

Являясь прообразом Нового, Ветхий Завет ясно указывает нам, зачастую, на вполне очевидные вещи. Всё в Писаниях пронизано образами, аллегориями и символизмом и в том мудрость, чтобы уразуметь и правильно интерпретировать слова Спасителя, Пророков и Апостолов.

Всегда будем помнить, что Христос пришел не нарушить, но исполнить. Мы, приходя в этот земной, материальный мир, должны не пытаться изменить его, а себя в нём! А вознести себя над миром, и подавно, удавалось лишь немногим святым. И среди этих святых были крещеные младенцы – несмышленыши – мученики первохристиане, освятившие имя Господне паче иных!

Данный вопрос является одним из краеугольных в давнем споре православных с иноверцами и сектантами и не мне, многогрешному рассуждать и толковать подобные темы. Господи, прости!

Реалия восьмая.

Однажды приключился со мной непростительный казус: будучи ещё «зеленым» христианином, не твердо стоящим в вере, однако уже носящим нательный крестик и посещавшим монастырь в Яффе, на автовокзале в Иерусалиме, мне, как и всем пассажирам, предстояло пройти полицейский досмотр. Необходимо было вытряхнуть содержимое сумок и рюкзаков, выложить на специальный столик металлические предметы из карманов и пройти сквозь рамку - металлоискатель. Заурядная в Израиле процедура, если учесть постоянную опасность и количество совершаемых шахидами-смертниками терактов. Когда очередь дошла до меня, и я послушно всё исполнил, начав проходить через рамку, вдруг, зазвенел тревожный звонок и на моем пути встал полицейский, преградив дорогу.
- Халё, господин, вытряхните карманы, - строго приказал полисмен.
- Я уже всё вытряхнул, – раздраженно ответил я.
- Стоять, руки за спину, - потребовал полицейский, преграждая мне дорогу. По рации он стал звать наряд, и я увидел, как четверо полицейских бегут на помощь.
«Нательный крест» - подумал я. Вот из-за чего зазвенел металлоискатель. Я расстегнул пуговицы рубахи, чтобы показать крестик, однако снимать его не стал.
- Снимай! - зло потребовал один из прибежавших израильских «стражей порядка» и, пытаясь сорвать крест, дерзко толкнул меня в бок.

Моё грузинское самолюбие не выдержало. Я побагровел, весь напрягся и через долю секунды полицейский лежал на мраморном полу автостанции, закрывая руками окровавленное лицо.
Что тут началось! Меня скрутили десятки полицейских, защелкнув на запястьях наручники. Старухи-израильтянки стали кричать, тыча в меня пальцами, какие-то молодчики-арабы зааплодировали и заулюлюкали.

Бело-голубой автомобиль, сияя мигалками и пронизывая вечерний Иерусалим истошным воплем сирены, увозил меня в полицейский участок.

Главный участок полиции центрального округа располагается в историческом месте: на площади перед полицейским управлением возвышается величественный Троицкий Собор, принадлежащий Русской Духовной Православной Миссии в Иерусалиме.
Из-за решеток и колючей проволоки хорошо просматриваются купола собора, а колокольный звон в воскресные дни достигает камер и, буквально, касается душ.

Меня не судили, выпустив через пару дней. Сокамерники удивлялись тогда, как возможно такое: «приходит «фараон», называет твою фамилию, просто открывает дверь и ты на свободе». Я, признаться, и сам не понимал тогда, каким образом осуществилось такое чудо, ведь за избиение полицейского, по израильским законам, мне полагался весьма длительный срок.

Только через время выяснилось, что мои православные друзья из монастыря Святого Архангела Михаила в Яффе – Павел, Галина, Елена, Наталья, Александр и другие братья и сестры, внесли выкуп, заплатив определенную сумму, а батюшка Александр денно и нощно молился за мое вразумление и исправление.

Признаться, я до сих пор не понимаю, как мог так жестоко поступить с мальчишкой – полицейским, который просто исполнял свой долг, пусть и не совсем вежливо со мной обойдясь тогда. Господи, прости!
Прости и помилуй, Боже, находящихся в узах и заключениях созданий Твоих. Вразуми их, Господи и наставь на всякую правду! Помогай израильским полицейским в их не простых буднях, останови и посрами убийц-террористов, приведи их к познанию Твоей Истины! И меня грешного помилуй и спаси!

Так складывались обстоятельства моей жизни, что всё происшедшее неумолимо приближало к коренной переоценке ценностей и приоритетов.
Мы путешествуем сначала для того, чтобы потерять себя, а затем – чтобы найти себя. Путешествие для многих из нас – не поиск неизвестного, а поиск неизвестности. Когда путешествуешь или отправляешься в паломничество, видишь основу изменчивой жизни: каждый момент, куда бы ты ни отправился, твой единственный дом – здесь и сейчас.
Спустя годы, вновь вспоминая и проживая захватывающие моменты своих путешествий, наполненных всевозможными приключениями, благодарю Бога за те уроки, которые извлёк и благословляю препятствия, ибо ими рос.

Из Израиля я улетал в Россию. Помню, как накануне в монастыре прощался с отцом Александром и прихожанами. Батюшка просил, чтобы я привёз побольше серебряных крестиков, и я сказал тогда: «Отче, вы не поняли, я улетаю навсегда». Он сказал мне: «Ещё возвратишься, Борис. Пути Господни неисповедимы. Никогда нельзя сжигать мосты. Мы будем молиться о тебе».

Душа моя была спокойна: собаку приютили греческие монахи, оставив его в монастыре. Мой огненно-красный чау- чау освоился, привык и прекрасно себя чувствовал в новой обстановке, где ему не доводилось больше страдать. Но я покидал его, и мне было больно. Он долго облизывал мне лицо и руки, скулил и плакал, прежде чем мы расстались навсегда.

С Натальей - кахетинкой мне не удалось проститься – однажды она просто перестала посещать монастырь и я подозреваю, что её депортировали из страны. Зазу из больницы выписали, я не успел с ним пообщаться. Потом я еще несколько раз приходил к ним домой, но в квартире уже проживали совершенно другие люди. О судьбе грузинской семьи они не знали ничего. Где Ната, Заза и их родные сегодня, что с ними – ведает только Бог. Хочется надеяться, что всё хорошо.

Я часто вспоминаю прекрасные моменты нашего чистого, искреннего, такого теплого и родственного общения. Эх, отыскать бы вас, мои дорогие! Я всегда буду молиться о вас.

Отче Александр, пусть хранит Господь тебя и твоих домашних, созидает приход Святой Праведной Тавифы в далекой Яффе и бережет паству! Дай вам Бог веры, любви и терпения, мои возлюбленные братья и сестры! Пусть еще множество чудес явит Спаситель в древних обителях на Святой Земле!

А потом был Петербург, Москва, Финляндия и снова Петербург. Путь мой домой, в Украину, был долгим и сложным: по лесам и болотам Белоруссии, в прокуренных «общих» вагонах и тамбурах перекладных электричек, натыкаясь на грубость чиновников и ментовский беспредел.
Но это уже совсем другая история.

Отныне мною руководили вера и смирение, терпение, напутствия духовника и благословение Святой Земли. Слава Тебе, Господи!
Изначальная идея книги была иной, но по мере того, как многое вспоминалось и всплывало из сознания, повествование приобретало совершенно иную направленность и, возможно, его исповедальный характер изначально был предопределен Творцом. На всё воля Господня! Порою Святой Дух ведет нас вовсе не так, как изначально мы по немощи своей задумываем.

Моё повествование не претендует на высокохудожественное произведение, я лишь призываю дорогого читателя ценить каждый момент жизни и воздавать хвалу Тому, кто вдохнул в нас дыхание жизни, способность путешествовать и паломничать по святым местам, извлекая уроки и отличая добро от зла. Чего пожелать? Просто улыбайтесь и не забывайте дышать! 
Хотелось бы верить, что еще вернусь к своим воспоминаниям, многое еще всплывёт из памяти, и я обязательно поделюсь наболевшим с тобой, дорогой читатель.
Не суди строго. Прости и помолись обо мне, грешном грузине из Украины!
Пусть благословит тебя Бог!

Икона "Живоносный столп"

Троицкий Собор Русской Духовной Миссии в Иерусалиме

Часть пятая